Николай Никитин - Освоение Сибири в XVII веке
Не менее любопытны мнения относительно возможности плаваний русских Беринговым проливом еще до экспедиции Алексеева — Дежнева, а также после нее. Однако и эти точки зрения пока в основном строятся на догадках. Исключением, пожалуй, является сообщение об удивительном походе десятника Ивана Рубца. Его отряд, как выяснил Б. П. Полевой, отплыл из Якутска по Лене «на службу за море на Анадырь-реку» летом 1662 г. и удачно, в одну навигацию прошел через Беренгов пролив аж до устья реки Камчатки.
Выход из Ледовитого океана в Тихий явился высшим достижением русских полярных мореходов. Он имел важные последствия и для дальнейшего хода колонизации Сибири. Продвигавшиеся «встречь солнца» промышленные люди, достигнув естественных пределов Азии на северо-востоке, повернули к югу, что позволило в кратчайшие сроки освоить богатые соболем земли на Охотском побережье и перейти на Камчатку. В этом движении вновь сыграли важную роль сибирские мореходы, пройдя вдоль тихоокеанского побережья от устья Пенжины до Охоты. Дорогу же на Охоту «проведал» еще в 1642 г. казак Андрей Горелый во время трудного конного похода с верховьев Индигирки, а в 1647–1649 гг. направленный из Якутска отряд Семена Шелковника после ожесточенных столкновений с тунгусами основал там острог — будущий Охотск. Таким образом, в 50-х гг. XVII в. в этом районе пересеклись два колонизационных потока — сухопутный южный и северный морской.
Они, впрочем, не были равноценны. В связи с «испромышлением» соболя в северных районах Сибири активность мореходства в арктических водах стала быстро снижаться, особенно с 80-х гг. XVII в. Южные пути получали все большую значимость в освоении Сибири и привлекали основной поток переселенцев.
К БАЙКАЛУ И ПРИАМУРЬЮ. НА КАМЧАТКУ
Дальнейшее освоение южных путей было прежде всего связано с закреплением русских в Прибайкалье, с последующим выходом в Забайкалье и «Даурию» (Приамурье). Начало присоединению этих земель было положено постройкой Верхоленского острога (1641 г.) и первым походом русских на Байкал, осуществленным в 1643 г.
Байкал для России и всего мира открыл якутский пятидесятник Курбат Иванов, возглавивший в этом походе отряд служилых и промышленных людей. Значительная часть прибайкальских бурят без сопротивления согласились тогда принять российское подданство, однако в 1644–1647 гг. отношения с ними испортились. Главной причиной этого были самоуправство и злоупотребления, допущенные по отношению к бурятам присланным из Енисейска атаманом Василием Колесниковым. Но его экспедиция имела для освоения края и положительные результаты: она достигла северных берегов Байкала, где в 1647 г. был построен Верхне-Ангарский острог.
В том же году отряд енисейца Ивана Похабова совершил переход по льду на южный берег Байкала. В 1648 г. Иван Галкин обогнул Байкал с севера и основал Баргузинский острог. В 1649 г. казаки из отряда Галкина добрались до Шилки.
В середине XVII в. в Забайкалье действовали еще несколько отрядов служилых и промышленных людей. Один из них, возглавлявшийся основателем Якутска Петром Бекетовым, в 1653 г. предпринял поход на юг вверх по Селенге, а затем повернул в восточном направлении по Хилку, где в его верховьях основал Иргенский острог (у озера Иргень), а в районе будущего Нерчинска — Шилкинский («Шильский»).
Вхождение прилегающих к Байкалу земель в состав Российского государства произошло в довольно короткий срок и вскоре было закреплено сооружением еще целого ряда опорных пунктов — Балаганского, Иркутского, Телембинского, Удинско-го, Селенгинского, Нерчинского и др. острогов. В чем причина столь быстрого присоединения этого сравнительно густозаселенного края к России? Дело в том, что значительная часть его коренных обитателей стремились опереться на русских в борьбе с разорительными набегами монгольских феодалов. Сооруженная в районе Байкала цепь крепостей длительное время и обеспечивала защиту населения от вражеских вторжений.
Одновременно с закреплением русских в Забайкалье сложные и драматические события разыгрались в Приамурье. Слухи о наличии в этом районе большой и «хлебной» реки, серебряной, медной и свинцовой руды, ископаемой краски и иных «угод» доходили до сибирских воевод от различных групп служилых и промышленных людей уже с 30-х гг. и не могли не будоражить воображение. Однако первые достоверные и подробные сведения об Амуре и его притоках были получены в результате похода «письменного головы» (так называли помощников воевод, выполнявших особые поручения) Василия Пояркова с отрядом якутских служилых и небольшого числа «охочих людей» в 1643–1646 гг.
Хорошо снаряженный и крупный по сибирским представлениям отряд (132 человека) поднялся по Алдану, Учуру, порожистому Гонаму до волока на Зею. Начавшаяся зима осложнила дальнейшее продвижение. Оставив у волока почти все продовольствие на попечение 42 человек, Поярков с остальными отправился налегке дальше, дав оставшимся наказ весной догнать экспедицию. Перейдя на нартах за две недели Становой хребет, русские вышли на реку Брянту а по ней на Зею, где в устье ее притока Умлекана поставили укрепленное зимовье. Расчеты на изобилие и доступность съестных припасов на «хлебной» реке не оправдались. Пояркову не удалось ни поладить с местными жителями, ни предотвратить голод, болезни и раздоры в своем лагере. К концу зимовки, когда, наконец, прибыли оставленные у волока люди с хлебными запасами, экспедиция недосчиталась около 50 человек.
По Зее отряд спустился в Амур. Поярков остановился и послал на двух стругах 26 человек узнать, «далече ли до моря», но они не выяснили за три дня ничего определенного и повернули обратно. Идти на веслах против течения оказалось очень тяжело, и разведчики двинулись по берегу, потянув суда за собой «бичевником». На этом пути они подверглись неожиданному нападению дючеров и почти все были перебиты. Сложность обстановки заставила Пояркова отказаться от намерения зимовать на Амуре или вернуться в Якутск знакомым путем. Было решено пробиваться к морю.
Дойдя до устья Амура, отряд Пояркова перезимовал, взял ясак с местных гиляков и затем три месяца шел морем на север вдоль Охотского побережья. Участники экспедиции жестоко страдали от бурь и потом вспоминали, как их «на море топило… а от якорей лапу отломило в погоду на отстое». В таких условиях трудно было решиться отойти далеко от берега, и мореходы подолгу обходили «всякую губу». В уже знакомом русским устье Ульи отряд провел третью зимовку. Весной Поярков оставил там 20 человек для ясачного сбора, а с оставшимися по разведанному еще Москвитиным пути вернулся в Якутск.
