Борис Александровский - Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта
Большую роль в этом вопросе сыграла также некоторая оглядка реакционного чехословацкого правительства на Россию вполне реальную. Оно уже тогда отдавало себе отчет в том, что Советская Россия может предъявить законное требование вернуть ту часть государственного золотого запаса, которую вывезли с Дальнего Востока чехословацкие легионеры в период гражданской войны и иностранной интервенции. Оно рассчитывало, что финансовые издержки, связанные с обучением крупного контингента русских студентов, в какой-то мере позволят ему отделаться от этих возможных требований.
Недоучившимися студентами были молодые люди, мобилизованные царским правительством во время первой мировой войны и окончившие школы прапорщиков военного времени. Едва ли нужно говорить, что они с радостью откликнулись на предоставленную им возможность закончить высшее образование и с не меньшей радостью расстались с казармами «1-го армейского корпуса». Их никто не пытался удерживать.
Кутепов, понявший, что дни «1-го армейского корпуса» сочтены и что нужные ему кадры надо втискивать в какие-то новые организационные формы, уже носился в то время с идеей создания РОВСа, который должен был заменить за рубежом «армию». Его новой заботой сделалось зарубежное объединение бывших военнослужащих по территориальному принципу. Поэтому он охотно благословил студентов на их отделение от массива «1-го армейского корпуса».
Уехавшие в Чехословакию студенты образовали там «галлиполийское землячество». Вместе с другими аналогичными землячествами из других стран оно образовало Союз галлиполийцев, который через некоторое время в свою очередь вошел одной из главных составных частей во вновь организованный РОВС.
К организации и деятельности РОВСа мне придется неоднократно возвращаться в последующих главах настоящих воспоминаний.
Последний и окончательный удар возрожденным в Галлиполи остаткам врангелевской армии был нанесен летом 1922 года.
Врангелевская казна опустела. Все средства на дальнейшее существование «армии» иссякли, пополнения не было и не могло быть. Если в долговечность Советской власти западноевропейское общественное мнение все еще не верило, то еще менее оно верило в возможность свергнуть эту власть с помощью обанкротившихся, разбитых и выброшенных за границы России белых армий.
Врангель отдал приказ, в котором оповещал «всех, всех, всех», что казна его пуста и что все чины «армии» должны отныне самостоятельно зарабатывать хлеб насущный в поте лица своего.
«Гарнизоны» растаяли.
Многотысячная масса «рыцарей белой мечты» разбрелась по Болгарии. За редчайшими исключениями, они перешли на положение чернорабочих на шахтах, рудниках, лесозаготовках, прокладках шоссе, строительных работах и на положение маляров, официантов, торговцев вразнос, сельских батраков и т. д.
В описываемые годы нельзя было себе представить ни одного болгарского города, рабочего поселка или другого более или менее крупного населенного пункта без бродящих по их улицам фигур, одетых в превратившиеся в лохмотья френчи и шинели времен деникинской авантюры. Они отгородились от окружающего их мира непроницаемой стеной, продолжали считать себя поручиками, капитанами и полковниками, свободное время проводили только в своей среде, перебирали в своих беседах все те же избитые темы, что и в Галлиполи, а беспросветную свою жизнь, разбитые надежды, бедность, горе и моральное одичание топили в крепкой ракии (самогоне) и в кислом и терпком дешевом вине. Немало предприимчивых лавочников и корчмарей нажили сотни тысяч левов на этих последних пропиваемых галлиполийцами-чернорабочими заработанных в поте лица грошах.
Но антисоветские настроения среди белоэмигрантов продолжали цвести. Краеугольным камнем их идеологии теперь была мечта о вооруженной борьбе не только с Советской властью на их родине, но и с коммунизмом вообще в мировом масштабе.
Они жадно ловили каждый слух и каждую газетную заметку о том, что где-то что-то «начинается», и мечтали: нельзя ли им зацепиться за это «что-то» и вновь, как и прежде, выступить с оружием в руках против «мирового зла — коммунизма».
Кутепов в свою очередь не дремал. Он создал для своих бывших подчиненных «устную газету». «Газета» эта была представлена несколькими офицерами, имевшими высшее образование, которые разъезжали по местам наибольшего скопления галлиполийцев, выступали перед ними с читкой подобранных из различных источников тенденциозных корреспонденции о жизни в Советской России и приводили несомненные в глазах аудитории доказательства того, что «большевики доживают последние дни».
Аудитория верила им и прямо с собрания шла в соседнюю корчму, где, распивая графин за графином ракию, разрабатывала планы грядущего «весеннего похода».
Один раз, а именно в начале осени 1923 года, на глазах рассеянных по всей Болгарии белоэмигрантов развернулась драматическая борьба, отчасти напоминавшая ту, что происходила на их родине за несколько лет до того. Некоторые из них приняли неблаговидное участие в этой борьбе на стороне реакционных сил.
В сентябре 1923 года в Северо-Западной Болгарии и в некоторых пунктах Южной Болгарии вспыхнуло восстание против коалиционного правительства Александра Цанкова, представлявшего так называемый «Демократический сговор».
Восстание было подготовлено Болгарской коммунистической партией.
В городах Южной Болгарии оно было подавлено в один-два дня. Здесь это выступление носило характер отдельных, разрозненных вооруженных вспышек.
Значительно серьезнее для коалиционного правительства сложилась обстановка в северо-западных округах — Видинском и Вратчанском. Восставшие захватили после упорных боев некоторые города и многие села обоих округов.
Почти вся территория Вратчанского округа оказалась в руках восставших. К окружному центру с разных сторон приближались многочисленные повстанческие отряды.
Во Враце в эти дни среди правящих кругов, верхушки городской чиновной и торговой знати, полиции и значительной части интеллигенции царила полная растерянность.
Но овладеть городом Враца повстанцы не смогли. Там с помощью офицеров запаса болгарской армии были наспех созданы местные пехотные и артиллерийские подразделения, взявшие в свои руки защиту города от натиска восставших.
К этому моменту в пределы Вратчанского округа вошли мобилизованные в Плевене правительственные вооруженные силы — пехота и артиллерия. Положение восставших сделалось трудным.
Вскоре подоспели регулярные воинские части из Софии и Шумена. В неравных боях с превосходящими силами правительства мужественно сражавшиеся повстанцы были разгромлены.
