Василий Соколов - Вторжение
- Какое прохождение службы имеешь? - не оборачиваясь, строго спросил полковник.
- Помощник... Во взводе... У командира, - сбивчиво ответил Костров и хотел что-то добавить, но полковник перебил:
- Не о том спрашиваю. Сколько лет в армии?
- Третий пошел...
- А порядка ни черта не знаешь! - упрекнул Гнездилов. - Учишь-учишь вас, здоровье подрываешь, а толку никакого! - Он остановился и, указав рукою на снег, спросил: - Когда будет расчищено? Когда, я спрашиваю?
- Погода, товарищ полковник... Устали все, мокрые, а он валит... осторожно пожаловался Костров.
- Вы мне про погоду забудьте. Тяжело в ученье, легко в бою. Зарубите это у себя на носу, поняли?
- Есть!
- Что есть?
- Зарубить на носу! - повторил Костров.
- А то, ишь мне, сидят, развалились, - продолжал свое Гнездилов и снова ткнул пальцем: - Что это за бугор? Зачем оставлен? Спотыкаться... Мне чтобы языком вылизать. Плац должен быть гладким, как стол, чтоб глаз радовался, а нога сама просилась вперед!.. Если не сделаете до отбоя, работать всю ночь!
- Есть, товарищ полковник, работать всю ночь! - повторил удрученный Костров.
Был уже вечер, и со стороны военного городка вспугнул залегшую было темноту, запрыгал по кустам, по чучелам для штыкового удара свет фар. Полоса этого света затем как бы выстелилась на плацу, щупая из края в край местность и пытаясь кого-то найти. Послышался сигнал. Но полковник Гнездилов, не обратив внимания, поглядел себе под ноги, на дорожку, и резко спросил:
- А это что за безобразие? Почему мало песку насыпали? Мне чтобы зернистого...
- Мужене-ек! - послышался женский голос из машины, и Гнездилов тотчас преобразился, сменив гнев на милость.
- Постарайтесь, солдатики-ребятушки! Чтоб всем нам... сообща... не ударить в грязь лицом, - весело бросил он на ходу, и скоро машина увезла его в город.
Облегченно вздохнув, Костров поспешил к бойцам; расчистка плаца по-прежнему шла полным ходом.
- Задал он тебе перцу? Небось поджилки трясутся, - сказал острый на язык боец.
Алексей хмуро промолчал. Мимо него провез тачку со снегом Бусыгин. Не остановился, только повернулся и сказал:
- Ты того... Алексей. Не тужи, за ночь весь этот хлам к едреной матери опрокинем!
Стояла черная, какая-то тягучая, сдавленная темнота. Работавший наравне со всеми Алексей Костров то и дело нащупывал ногами залитые водой ямки и выбоины. Его кирзовые сапоги, и без того тяжелые, глубоко увязали в глине, и приходилось выдирать их с натугой.
Городок сонно притих. Давно погас свет в узких и частых окнах казарм. Только в штабе, у подъездов да под главной аркой городка медленно и лениво покачивались на проводах лампочки, и свет их едва пробивал сырую темноту. Алексей вновь вспомнил о Наталке: "Спит теперь. В тепле да на мягкой постели", - и почувствовал, как разлука, обидная и раздражающая, вновь навалилась на него всей своей тяжестью.
Со стороны леса потянуло ветерком, и от сырой коры, от свежести зимнего ночного воздуха как будто запахло весной. "А что, весна не за горами... А там, глядишь, и лето пролетит. Придет осень и - домой!" успокаивал себя Алексей и усердно ворочал лопатой, словно бы стремясь этим скорее приблизить желанный час встречи.
Привычный к земляным работам, он все же почувствовал, как заныла спина, выпрямился, постоял, вслушиваясь в тишину.
С конца плаца донеслись чьи-то шаги. "Опять Гнездилов", - екнуло сердце. Алексей поспешно взял лопату, начал копать. А шаги приближались, вот уже отчетливо слышны, еще ближе... за спиной... И наконец голос:
- Э-э, вот так оказия!
Костров, в душе противясь новой встрече с полковником, все же быстро повернулся и хотел было доложить, что все равно управятся, но осекся, увидев перед собой совсем другого человека, в плащ-накидке.
- Чего это вы? Дня не хватило, так решили ночку урвать? - спросил тот и, видя, что бойцы не перестают молча трудиться, рассмеялся и отвернул капюшон: - Ну и орлы. Не признают своего командира...
Костров сконфузился: перед ним стоял Николай Григорьевич Шмелев.
- Ничего, ничего, не надо, - возразил комбриг, когда Костров начал было докладывать, и, протянув ему руку, спокойно спросил:
- Почему работаете после отбоя?
- Не управились. Снегу много, товарищ комбриг.
- Да, но вы чистите, а он падает. И если на всю ночь зарядит? Погода, она не хочет к нам приспосабливаться. Что же тогда?
- Солдату не привыкать. Осилим!
- Ишь какой шустрый! - рассмеялся Шмелев. - Кто это вас настроил так?
- Полковник Гнездилов.
- Н-да, - неопределенно протянул Шмелев. - Был он здесь? Только что? Куда же уехал?
- Не могу знать, - ответил привычной в таких случаях уставной фразой Костров.
Командир дивизии немного помедлил.
- Ну, вот что... - сказал наконец раздумчиво Шмелев. - Молодость, она, как крылья у птицы, пока есть - не чувствуешь, а как откажут жалеешь. Хватишься, да поздно... Быстро постройте людей и - спать. Не-мед-ленно! Нечего силы напрасно рвать, они еще пригодятся.
Комбриг опять натянул на голову капюшон и решительно зашагал в темноту. Он шел и думал: "Какой произвол, только самодуры могут так относиться к людям!"
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Против обыкновения, утро для полковника Гнездилова не стало мудренее вечера. Чуть свет придя на плац, он, к удивлению своему, обнаружил, что задание его не выполнено, строевому смотру грозил явный срыв, хотя, судя по холодной зорьке и чистому небу, день обещал быть ясным, солнечным, с легким бодрящим морозцем. Только бы выводить людей да шагать под бравурные звуки духового оркестра, а тут на тебе: плац завален кучами снега, лежат вразброс носилки, лопаты, фанерные щиты, и какой-то ротозей даже позабыл рукавицы. Тяжелое чувство вызвало в нем этакое безобразие. Словно бы намереваясь одним махом сбросить снег, Гнездилов хотел было поднять носилки - не отодрать, примерзли! - и вернулся в штаб гневный.
До подъема еще не меньше часа. Николай Федотович Гнездилов вышагивал по кабинету, проминал половицы и мучительно думал об одном: "Ну и подстроили, сукины дети! Приедет Ломов, скажет, мол, показывай товар лицом, а мы, а я?.. Дескать, извиняюсь, товарищ генерал, заминка вышла. Снежок на плацу". Да он за такие вещи головы поснимает - и будет прав! Но при чем здесь я? Ведь распоряжение расчистить плац мною отдано. Кто посмел отменить? Я вам покажу!" - погрозил, глядя на дверь, Гнездилов.
Штаб размещался на нижнем этаже, под казармой, и когда прозвучал сигнал подъема, загремел, ходуном заходил потолок. Гнездилов с силой надавил на кнопку звонка. Вбежал запыхавшийся, с тревожным взглядом дежурный по штабу. Полковник приказал доставить ему виновника. Дежурный выскочил из кабинета и на бегу беспрестанно бубнил: "Командира третьей роты сто пятого полка капитана Семушкина... Доставить живого или мертвого. Командира третьей..."
