Эдуард Скляров - Записки бывшего милиционера
Любопытно, что агаты достаточно легко искусственно окрашиваются в любой цвет, и этим широко пользуются продавцы камней.
Года через два после первого посещения Тучкина я в сентябре 1985 года с инспектором по разрешительной системе снова, по службе, оказался там и вместе с начальником 17-й экспедиции, занимавшейся в то время алмазами, побывал на обогатительной фабрике, которая уже вовсю работала, а на её территории за оградой высились горы сваленной самосвалами «голубой земли», то есть кимберлита — алмазоносной породы. Кимберлит — это ультраосновная порода существенно оливинового состава, содержащая флогопит, пирит, ильменит и прочие минералы, в том числе и алмазы. Типичной формой залегания кимберлита являются трубчатые тела, так называемые трубки взрыва: 80 процентов алмазов добывается в таких трубках. Не является исключением и Архангельская область.
На сей раз здесь для нас устроили настоящую экскурсию и показали всю технологическую цепочку извлечения алмазов из породы: от бункера, в который сгружали породу, привезённую из шахт, до мельниц, разбивающих породу, массы фильтров-сеток и барабанов, смазанных жиром, на которые выливалась пульпа. Поскольку алмазы, как и кварцевая крошка, имеют свойство прилипать к жиру, то они оставались на барабанах, а остальные «камешки» вместе с водой стекали в отходы.
Жир с прилипшими алмазами и кварцем растапливали, сливали, а камешки после перемывки и просушки в специальной комнате (особо охраняемой) женщины в халатах, используя ультрафиолетовое освещение, перебирали, кварц отбрасывали, алмазы сортировали, раскладывали в конвертики и после надлежащего оформления передавали в хранилище.
А под занавес — видимо, моя милицейская форма вызвала особое доверие — мне показали и хранилище, где не только показали алмазы, но и из одного конвертика высыпали их мне на ладонь кучкой, дали подержать несколько минут, сказав, что стоимости этой кучки алмазов хватило бы на строительство нескольких пятиэтажных домов.
Будучи депутатом областного Совета, в начале 90-х годов, когда в области было очень много публичных разговоров об алмазах, о том, что пора начать их добывать для пользы области, я знал, что всё это пустая болтовня, что добыча алмазов идёт полным ходом и что началась она ещё в 1985 году, если не раньше. Другое дело, куда шли эти алмазы и в чьём кармане оседали деньги. Но только не в кармане области.
Много лет спустя после этого я познакомился с одним из первооткрывателей алмазов в Архангельской области — Анатолием Фёдоровичем Станковским. Как-то мне позвонил Володя Сысоев и сказал, что Станковский приглашает меня к себе, хочет решить вопрос со своей коллекцией камней. Я не вникал в вопрос о том, кто такой Станковский, но ради камней не стал откладывать свой визит. Так я познакомился с тем самым легендарным геологом, одним из первооткрывателей месторождения алмазов в Архангельской области, лауреатом Государственной премии СССР, почётным гражданином Приморского района Архангельской области. Анатолий Фёдорович — интересный собеседник, у нас оказалось много общих знакомых. А пригласил он меня для того, чтобы передать в мой музей свою коллекцию камней, вернее, её оставшуюся часть. Заодно он передал для музея несколько своих документов, свой портрет-шарж на геологический мотив и несколько книг. Как сказано в томе «Природа Архангельского Севера» Поморской энциклопедии, именем А. Ф. Станковского назван один из видов вендских бесскелетных организмов. Анатолий Фёдорович — один из авторов комплекса учебных пособий по географии Архангельской области.
С тех пор мы поддерживаем дружеские отношения, я навещаю его. К сожалению, последние годы ему нездоровится и трудно ходить, поэтому наши встречи проходят только у него дома.
За период руководства отделом ООП я по долгу службы был во всех без исключения городах и районах Архангельской области. Во время командировок и во время отпусков видел практически все её географические особенности и все её природные достопримечательности, за небольшими исключениями. К сожалению, не удалось побывать на Земле Франца-Иосифа и на острове Колгуев. Однако я прошёл — но уже, конечно, не по долгу службы и не в служебное время — на байдарке многие реки области, любовался ажурными каменными творениями природы в местах гипсовых и ангидритовых выходов по берегам рек, ночевал в палатке на берегу Кенозера, собирал агаты и окаменевших моллюсков по берегам речек в ненецкой тундре и на отрогах Тиманского хребта. Своими руками трогал марганцевые и угольные горы на Новой Земле, видел зарницы полярного сияния над тундрой, ловил сёмгу, омуля и гольца в реках и озёрах. Бывал в пещерах Пинежья, любовался Синегорьем — Русской Швейцарией, как называл эти места в XIX веке писатель-этнограф С. В. Максимов в своей книге «Год на Севере». Пил минеральную воду в Красноборске. Пересчитывал церкви Сольвычегодска и Каргополя. Поражался размерам и убранству обетных крестов Мезени. Пешком прошёл по берегам Мезени от Лешуконского до города Мезень. Ловил хариуса на Четласе, Мезенской Пижме и в Кепине, слушал хвойный шум кедровника на Сояне. Но ни одно из этих мест не сравнится с ненецкой тундрой, где я был и летом, и зимой, и осенью.
Особенно хороша тундра в конце лета и ранней осенью, когда ещё нет морозов, но уже нет и мошек с комарами. Вот уже много лет память сохраняет ни с чем не сравнимый прозрачный и прохладный воздух тундры, огромное голубое небо с резкими контурами облаков, словно нарисованных на нём; цветные гигантские, на всё небо — в прямом смысле космического масштаба — сполохи, от которых невозможно оторвать глаз и которые бывают не только зимой, как думают многие; глубокие скальные каньоны, хрустальные тундровые речки и многое другое. А сколько интересного и загадочного мы (я и мои спутники) видели там. Чего стоит только одна из гор у берега реки Волонги, недалеко от впадающей в неё речки Травянки; как будто сверху, подобно террикону, насыпанная «лепёшками» размером до полуметра, состоящими из сцементированной мелкой цветной гальки с преобладанием кварцевых шариков. Поражает, что эти «лепёшки» лежат друг на друге без всякого между ними грунта, чистые, не поросшие мхом и иной растительностью, словно их сюда доставили и только что насыпали с помощью какого-то ленточного транспортёра. Даже геолог Саша Мелитицкий, работник Архгеологии, который был в нашей путешествующей группе, задумчиво чесал в затылке, безуспешно пытаясь объяснить природу этой горы высотой 50–60 метров и как она тут оказалась, среди болот и песка на берегу речки. Кто, когда и для чего её насыпал здесь? А то, что она не природного, не геологического происхождения, мы были просто убеждены — слишком чужеродно она смотрелась.
