Питер Акройд - Шекспир. Биография
Между 1604 и 1608 годами Уилкинс создал другие произведения на популярные темы, среди них пьесы и прозаические тексты. В 1607 году «Слуги короля» ставили его пьесу «Невзгоды брака поневоле», так что контакт с Шекспиром уже явно наладился. Уилкинс написал первые части «Перикла» и фрагменты других актов, а Шекспир доделал остальное. «Перикла» часто относят к католическим пьесам, в связи с чем следует заметить, что сам Уилкинс был католиком.
Можно выразить удивление, почему старший и гораздо более известный драматург снизошел до совместной работы с новичком. Но Шекспир был человеком театра. Сведущий и практичный, он, несомненно, был готов работать с любым драматургом, лишь бы это принесло пользу компании. Отсюда вовсе не следует, что перед началом работы над «Периклом» соавторы сидели вместе над источниками — «Исповедью влюбленного» Гауэра и «Книгой о приключениях, полных невзгод» Лоренса Твайна. Гораздо более вероятно, что Уилкинс предложил идею и сам разработал сюжет. Он уже работал сравнительно успешно со «Слугами короля» и пробовал себя в романтической прозе. Труппа, вероятно, считала его многообещающим драматургом. Однако, написав первый вариант пьесы, он обнаружил, что не справляется с задачей. Возможно, у него возникли неприятности с властями или даже он ненадолго попал в тюрьму. Или просто не имел возможности работать. И тогда Шекспир закончил за него пьесу: иногда он служил «главным врачом» и спасал пьесу, собирая воедино темы и линии сюжета. Действительно, такое впечатление, что воображение автора пробуждается ближе к финалу и становится исключительно важным излечение Марины и воссоединение потерянной семьи. Шекспир внес существенные добавления в эти сцены, а начало предпочел оставить в прежнем виде. По тому, сколь популярна была пьеса, можно судить, что он принял верное решение.
Предположение об аресте или заключении Уилкинса — не плод фантазии биографов. Джордж Уилкинс содержал таверну и бордель на углу Тернмилл-стрит и Кау-Кросс-стрит. Сейчас, в начале двадцать первого века, на этом месте по-прежнему находится весьма посещаемый паб. У Уилкинса была скверная репутация, его имя часто упоминалось на заседаниях суда Мидлсекса, особенно в связи с оскорблением молодых проституток, работавших у него. Например, однажды его обвинили в «нанесении побоев в живот женщине, носящей ребенка». Одним из поручителей Уилкинса тогда выступил Генри Госсон из Сент-Лоренс-Паунтни; тот же самый Госсон издал в кварто «Перикла». Вполне вероятно, что Уилкинс взял пьесу у «Слуг короля» и передал ее Госсону для публикации. Уилкинс полагал, что имеет на нее все права, поскольку он написал большую часть текста. Можно добавить, что позднее Уилкинса осудили за воровство, а также за укрывательство преступников в его гостинице.
Шекспир, возможно, знал отца Уилкинса, поэта и известного в Лондоне человека, умершего от чумы пятью годами ранее. Вероятно также, что Шекспира познакомили с Уилкинсом супруги Маунтджой: когда их дочь вышла за одного из подмастерьев, Стивена Белотта, молодая пара снимала жилье у Уилкинса, в его гостинице на углу Тернмилл-стрит. Сам Белотт был близко знаком с Уилкинсом и столовался в его заведении. Этот лондонский квартал, с его борделями и дешевыми тавернами, пользовался самой дурной славой, но он был одним из самых интересных в городе. В таком странном мирке Шекспир и встретил своего соавтора. Не было ничего удивительного в том, что Шекспир оказался в таком «низком» обществе, — ему и раньше случалось принимать участие в скандалах в Саутуорке. Даже став богатым и успешным человеком, он прекрасно приспосабливался к любой компании.
ЧАСТЬ IX. «Блэкфрайерз»
ГЛАВА 82
Летом 1608 года двери театров закрылись на полтора года; и в это не самое подходящее время «Слуги короля» затеяли дорогостоящий театральный проект. В начале августа 1608 года, вскоре после закрытия театров, Шекспир и шесть его товарищей взяли в аренду на 21 год театр «Блэкфрайерз». «Детей Королевской часовни» изгнали оттуда после скандальной постановки, вызвавшей негодование французского посла, и помещение освободилось.
Каждый из «пайщиков» платил Катберту Бербеджу седьмую часть годовой ренты, составлявшую 40 фунтов. Требовались средства и на ремонт. В последние годы, пока в здании играла детская труппа, его почти не ремонтировали; театр «пришел в сильный упадок и нуждался в реставрации». Проект сулил немалые прибыли; «Слуги короля» не сомневались в том, что у лондонского театра самые благоприятные перспективы. Возможно, что они также пытались нарушить указ, запрещавший устраивать публичные представления во время чумы; они ставили пьесы в «частном» театре, имеется даже записка, датированная январем 1609 года, где говорится о том, что король награждает своих слуг «за частную деятельность во время инфекции». Из этого следует, что они играли спектакли под видом репетиций придворных рождественских представлений.
«Слуги короля» купив «Блэкфрайерз», доказали свое главенствующее положение в лондонской театральной среде. До них ни одна «взрослая» труппа не арендовала крытое помещение и не выступала в самом Лондоне — только в его предместьях. Театр находился в богатом и респектабельном районе, и члены Судебных иннов, располагавшихся по соседству, часто посещали представления. Неподалеку жили Бен Джонсон и друг Шекспира Ричард Филд; там размещались студии художников и мастерские, где изготавливали изделия из перьев. Кроме всего прочего, «Слуги короля» были единственной компанией, владевшей сразу двумя театрами — закрытым «зимним» и открытым «летним». Затраты новых «пайщиков» полностью окупились: театр «Блэкфрайерз» давал вдвое больший доход, чем «Глобус».
В «Блэкфрайерз» за вход на галерею брали шесть пенсов, а в «Глобусе» — два. За шиллинг можно было купить место на скамье в партере, недалеко от сцены, а за полкроны — ложу. Светские щеголи и завсегдатаи могли заплатить два шиллинга за табуретку и устроиться возле сцены; актеров такой порядок, по понятным причинам, совсем не устраивал, зато деньги он приносил немалые. Стоячих мест не было. Театр «Блэкфрайерз» привлекал зрителей, как никакой другой. Музыка в закрытом пространстве звучала лучше; помещение театра освещалось свечами и факелами, оно гораздо больше подходило для пышных зрелищ и маскарадов. Канделябры можно было поднимать и опускать, так что обрезать свечи или снимать с них нагар стало куда проще. Окна позволяли днем обходиться естественным освещением. Не было ни занавеса, ни «огней рампы»; зал, как и сцена, был ярко освещен.
