Юрий Остапенко - Великий Яковлев. «Цель жизни» гениального авиаконструктора
Возвращение к нормальной жизни генерального конструктора (у советского генерального конструктора могла жизнь быть нормальной?) было для А.С. Яковлева скорее всего очень непростым. Он теперь даже перед лицом министра был всего лишь «один из» полутора – двух десятков руководителей КБ – самолетных, вертолетных, моторных, приборных и т. д. Приходилось становиться в очередь, доказывать, и даже (о, боже!) просить чего-то – фондов, лимитов, финансирования, еще чего-то. По воспоминаниям А.А. Левинских, бывшего долгое время первым заместителем у Яковлева, его шеф в конце концов практически перестал ездить на Уланский, в министерство, посылая вместо себя первого зама.
Чтобы не быть «одним из».
Уединившись в тишине своих апартаментов, Яковлев волей или неволей стал заложником того круга лиц, которые были допущены к нему. По их докладам он составлял мнение об отношениях в министерстве, о роли и месте их КБ и даже о положении дел в самом КБ. Ну, а тут уже как доложить.
Не только королей играет свита…
Вот характеристика позднего Яковлева, сделанная Евгением Адлером, до какого-то времени бывшего самым ярым последователем А.С. Яковлева и почитателем его таланта:
«Из числа прежних влиятельных сотрудников сохранил свой авторитет у Яковлева только Шехтер, к которому присоединился пришедший из ЦАГИ видный аэродинамик Георгий Пульхров. Значительно возрос авторитет начальника КБ Леонида Машея, который крепко держал в своих руках всех конструкторов, да еще сосредоточил в своем ведении строительно-отделочные работы, где бы они ни производились. Заместитель АэСа Михаил Бендерский поддерживал контакты с МАПом, ВВС, ПВО, а также являлся непременным советником по вопросам серийного производства и эксплуатации. Директор завода А.П. Воропанов ведал связями с партийными инстанциями не выше горкома, административными делами и, отчасти, производством. Другую часть производственных вопросов курировал начальник производства Серафим Савин. Особое место в окружении Яковлева заняла Клавдия Кильдишева, которая вознесла руководимый ею научно-исследовательский комплекс на недосягаемую высоту. Совмещая властный характер с чисто женскими чарами, она стала играть значительную роль в принятии Генеральным конструктором своих решений, часто, помимо своей воли, нанося ущерб авторитету самого Александра Яковлева. Скромная до поры до времени фигура Кильдишевой становилась год от года все более влиятельной благодаря не столько деловым качествам, сколько всевластию этой женщины. Специфические свойства своих отношений друг с другом ни АэС, ни она и не думали скрывать».
Кильдишева Клавдия Сергеевна (1917–1994). Крупный специалист в области прочности летательных аппаратов. Лауреат Ленинской и Государственной премий, Герой Социалистического Труда. Родилась в г. Вязьме Смоленской губ. Окончила в 1940 г. МГУ и начала работать в ОКБ А.С. Яковлева инженером-расчетчиком, начальником бригады, начальником лаборатории, начальником отдела, заместителем главного конструктора по научно-исследовательским работам. Ее глубокие теоретические знания и организаторский талант послужили основанием для назначения начальником научно-исследовательского отдела, объединившего целый ряд испытательных лабораторий. При ее непосредственном участии проводились наземные стендовые испытания самолетов ОКБ от Як-9 до Як-42. Награждена орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, медалями».
Энциклопедия «ХХ век. Авиастроение России в лицах»
Завершим эту главу свидетельством еще одного очевидца, давнего сотрудника и горячего сторонника А.С. Яковлева, Л.Л. Селякова. Он уже появлялся в этой книге. Какое-то время он работал в ОКБ А.С. Яковлева, и от этого периода у него остались лучшие впечатления. На какое-то время он уходил из яковлевского коллектива – к В.М. Мясищеву, но после того как ОКБ-23, которое возглавлял Мясищев, в очередной раз расформировали, Л.Л. Селяков изъявил желание вернуться на Ленинградский проспект, к Яковлеву.
«Получив приказ, я явился к А.С. Яковлеву. Он очень тепло меня принял и предложил пройти с ним в зал заседаний. В зале за большим столом сидели все руководители бригад, цехов и отделов. При нашем появлении все встали, и АэС сообщил всем, что вот приказом министра в ОКБ направлен новый его заместитель, всеми любимый бывший ведущий конструктор ОКБ Л.Л. Селяков. Он предложил всем поприветствовать меня и принять в коллектив. Все стоя меня поприветствовали; я всех их хорошо знал. АэС предложил, чтобы я поздоровался с каждым, и мы пожали друг другу руки. На этом столь торжественная церемония закончилась. На прощание АэС заявил, что раз все улажено, то он может спокойно уехать в отпуск… Я надеялся, что мне удастся, опираясь на доверие АэС, организовать правильную работу по созданию заданного самолета. Руководство ОКБ в лице начальника КБ Л. Машея, поддержанное К. Кильдишевой, хотя мы и пожали друг другу руки, старались ограничить мое влияние в ОКБ. Мелкие, но достаточно оскорбительные уколы. Они, видимо, не знали, что у меня есть удостоверение МАП, дающее мне право свободного посещения любого ОКБ, и я случайно оказался свидетелем разговора Машея с Кильдишевой о форме пропуска в ОКБ. Я услышал, что буду иметь не административный пропуск, а пропуск рядового конструктора через определенную пропускную кабину. В довершение Кильдишева сказала: «Вот ему некуда пойти работать, так он пришел к нам». Это было уже слишком. Желание работать в этой организации пропало. Почему в эти дела вмешивалась Кильдишева, я не знаю».
Л.Л. Селяков до конца своих дней работал в ОКБ А.Н. Туполева.
Подобно божьему откровению
Был поздний вечер, и в гулких помещениях конструкторского бюро воцарилась глубокая тишина. Яковлев стоял у порога большого зала, и два ряда столов вдруг показались ему двумя нитками конвейера «Яков» на Саратовском заводе, откуда они сразу же шли на фронт.
Два ряда столов, два ряда чертежных досок. Сотни и сотни конструкторов, которые придумывают, создают, вычерчивают сотни и сотни узлов и деталей, без которых самолет просто-напросто не взлетит.
Яковлев подошел к крайнему правому столу и взял лежавший там карандаш.
«Кохинор», ТМ.
Хороший карандаш. В его время таких не было. Какие были, он помнит? Хо-хо, еще бы не помнить, как искали они твердые карандаши. А фабрики имени Сакко и Ванцетти и имени Красина выпускали только мягкие.
А вот заточен карандаш неправильно. Яковлеву вдруг до зуда в пальцах захотелось сесть за стол, перезаточить карандаш и провести по белизне листа первую, самую главную, линию.
