Григорий Кисунько - Секретная зона: Исповедь генерального конструктора
Из территории КБ-1 для ОКБ-30 был выделен на задворках тесный закуток, на площади которого размещался заброшенный прогнивший деревянный барак, числившийся на генплане как «строение № 42», и строительная площадка будущего лабораторно-конструкторского корпуса, куда нам по его готовности предстояло перебраться. Разрешение на строительство этого корпуса мне пришлось пробивать через три постановления ЦК и Совмина: сначала — разрешение на создание подземного (в целях радиомаскировки) стенда для отработки сверхмощных передающих СВЧ-устройств; второй раз — разрешение (в целях удешевления строительства) на создание этого стенда в виде наземного (вместо подземного) сооружения, имея в виду применение радиопоглощающих и экранирующих покрытий для радиомаскировки; третий раз — разрешение на пристройку площадью 5000 квадратных метров к стендовому корпусу.
Главная хитрость здесь заключалась в том, что так называемая «пристройка» была в двадцать раз больше (по площади), чем стендовый корпус, к которому она «пристраивалась». То есть, честно говоря, надо было сразу ставить вопрос о строительстве лабораторно-конструкторского корпуса площадью 5000 квадратных метров и стендового корпуса площадью 250 квадратных метров, но это противоречило бы существовавшему запрету на строительство в Москве производственных объектов. В обход этого запрета приходилось не раз прибегать к аналогичным уловкам по принципу «перекрестить порося в карася».
Например, упоминавшийся выше барак, числившийся как «строение № 42», был снесен, а на его месте был построен капитальный многоэтажный корпус, — и все это называлось модернизацией корпуса № 42. Короче говоря, с выделением из КБ-1 к моим обязанностям генерального конструктора прибавились чисто директорские заботы по созданию с нуля инфраструктурной базы нового предприятия. Причем в этом деле приходилось действовать в основном не с помощью министерства, а вопреки линии, задававшейся лично министром.
Нелегко было всю разрешительно-бюрократическую документацию через аппарат Мосгорисполкома и Совмина выбивать, по существу, втайне от министерства. Но дальше все зависело от выделяемых министерством средств на проектные и монтажно-строительные работы. И здесь я должен с благодарностью вспомнить замминистра по строительству Н. Г. Федорова, который с пониманием относился к нуждам вновь создаваемой организации.
Николай Григорьевич как-то доверительно сообщил мне, что при утверждении планов финансирования строительства по организациям министерства министр практически интересуется только строкой по ОКБ-30, в которой обязательно срезает предлагаемые суммы.
— Чувствуется какая-то предвзятость к вашей организации у министра. Хорошо бы вам поговорить с ним, — посоветовал мне НГ. — Постарайтесь наладить с ним отношения.
Впрочем, Николай Григорьевич не стал ждать налаживания отношений, а активно действовал в пределах своих отношений с генподрядчиком. Он звонил по телефону начальнику Главспецстроя и говорил ему примерно следующее:
— Николай Иванович, пусть вас не смущают малые суммы, указанные в титульном списке по объектам генерального конструктора Кисунько. Министерство гарантирует оплату строймонтажных работ при любом объеме перевыполнения плана, физически возможном для ваших строителей. Гарантию могу подтвердить письменно.
Вообще надо сказать, что аппарат министерства тонко улавливал неприязненное отношение ко мне министра, но именно поэтому большинство «аппаратчиков» старалось всячески помочь мне во всех вопросах, касавшихся ОКБ-30. Постоянно по отечески, а не только по служебной обязанности помогал мне наш симпатичный «дед» — замминистра Шаршавин. Только один стукачишко из курирующего главка настрочил на меня бумагу с обвинением в «незаконном» строительстве складских помещений и автобазы, и мне пришлось помыкаться в Мосгорисполкоме, чтобы получить разрешение на строительство этих объектов.
Однако главные направления интриг против меня находились не в хозяйственной, а в научно-технической сфере. Они были нацелены на то, чтобы соблазнить военного заказчика на якобы более перспективные, более прогрессивные и более экономичные варианты построения ПРО, чем то, что отрабатывалось в ОКБ-30.
Первой акцией «противоракетного антикисунькизма» явилась запись в постановлении ЦК КПСС и Совмина СССР, предусматривавшая разработку по предложению Минрадиопрома (Калмыков, Расплетин) универсальной противоракетно-противосамолетной передвижной (автомобильного типа) системы С-225. Эта акция сразу же ставила под сомнение целесообразность продолжения только что начатых работ по созданию первой отечественной системы ПРО для защиты Москвы: вместо строительства громоздких дорогостоящих сооружений по проекту Кисунько не лучше ли подождать и потом развернуть вокруг Москвы стрельбовые комплексы системы С-225, предлагаемые генеральным конструктором Расплетиным?
Заманчивость такой идеи усугублялась заверениями разработчиков системы С-225, что эти комплексы проектируются в расчете на то, что комплексы С-225 должны работать по целеуказаниям от РЛС раннего предупреждения узлов РО-1 и РО-2. Получалось так, что система ПРО, построенная на комплексах С-225, не потребует специальных РЛС ПРО! Сторонники этой идеи в упор не замечали зафиксированных на полигоне фактов, описанных мною в предыдущей главе, из которых следовало, что РЛС, сооружаемые в узлах РО-1 и РО-2, непригодны ни для предупреждения, ни для ПРО, что именно станции обнаружения, создаваемые для ПРО, позволят одновременно выполнять и задачи предупреждения.
Я был поражен, когда один из высокопоставленных представителей военного заказчика доверительно мне сказал следующее: «В принципе вы правы: станции А. Л. Минца — не фонтан, но они просты, дешевы и могут быть созданы быстрее, чем станции ПРО; американцы их засекут своими спутниками-разведчиками, и им не придет в голову мысль о том, что эти станции, как вы говорите, ни на что не годны. Неэффективность узлов РО-1 и РО-2 выявится только в ядерной войне, но если это, не дай Бог, случится, то некому и некого будет привлекать к ответственности».
Короче говоря: под видом оборонных объектов гони любую туфту, лишь бы обмануть вероятного противника и получить правительственные награды, — таков был беспредел цинизма, который скрывался за квазинаучной демагогией моих конкурентов и оппонентов в проблематике ПРО — СПРН. И эта демагогия в виде сказочки о простой, дешевой системе ПРО в составе минцевских узлов РО-1 и РО-2 и расплетинских стрельбовых комплексов С-225; пошла гулять по московским высокономенклатурным кабинетам.
