Том Сегев - Симон Визенталь. Жизнь и легенды
Специалист по «антропологии Лос-Анджелеса», Хайер считал, что Визенталь очаровал звезд Голливуда не только потому, что Холокост вошел в моду, но и потому, что в его личности было нечто такое, чего не хватало им самим. Все, что их окружало, было искусственным, фальшивым, коммерциализованным и временным, а этот переживший Холокост престарелый венский еврей, с его немецким английским, олицетворял собой подлинность: подлинный идеализм, подлинную смелость и подлинную человечность.
Отношение к Визенталю в США повлияло и на другие страны мира: в Европе и Израиле его тоже стали осыпать наградами и почестями, а в Австрии к юбилею освобождения Маутхаузена были выпущены конверты с лагерными рисунками Визенталя, что его очень порадовало.
Время от времени он получал из Лос-Анджелеса отчеты о положении дел в Центре и о его общественной деятельности (в частности, о первых попытках добиться суда над нацистскими преступниками, нашедшими убежище в Америке), и Купер заверял его, что от деятельности Центра его имидж только выиграет. «Мы, – писал он, – с волнением ожидаем ваших замечаний и предложений». Визенталь же, в свою очередь, всячески Центр поддерживал и, когда сам факт его создания вызвал критику, выступил в его защиту. «Еврейские организации, – писал он, – часто ведут себя как пожарные: когда начинается пожар, они приезжают его тушить. Однако когда кто-то пытается пожар предотвратить, это вызывает противодействие».
Всего через пять лет после начала работы над своим проектом Хайер имел уже полное право гордиться тем, что в лос-анджелесском Центре был самый большой в Америке музей Холокоста. Он установил контакт со 150 000 школьников, транслировал по радио еженедельную передачу, которую слушали 600 000 человек, и создал фильм, который посмотрели миллионы.
Центр Визенталя в Лос-Анджелесе был создан как альтеранатива Музею Холокоста в Вашингтоне, и сам факт его создания явился одним из проявлений конкуренции еврейских общин западного и восточного побережий США. «Пока в Вашингтоне вот уже пять лет ведутся разговоры о создании Центра Холокоста, – писал Хайер, – мы его уже создали». Однако к тому времени отношения между ним и Визенталем уже испортились.
2. Золотая клетка
Первые жалобы Визенталя были вызваны мелочами. Почему, спрашивал он, ему не пересылают письма, адресованные ему лично, и почему он не получает всех публикаций Центра? Хайеру пришлось его успокаивать. Но затем стали возникать проблемы финансового порядка. Например, однажды посол США в Вене, Мильтон Вольф, пожертвовал лос-анджелесскому Центру пять тысяч долларов, но Визенталь потребовал, чтобы тысяча долларов из этой суммы была перечислена Центру в Вене. Подобные инциденты имели место не раз. В марте 1981 года Визенталь написал Хайеру, что количество пожертвований, которые он получает, значительно снизилось: с начала года поступило только 40 чеков и общая сумма пожертвований была небольшой – а между тем люди с гордостью рассказывали ему, что послали пожертвования в Лос-Анджелес, и он, естественно, не мог сказать им, что лучше бы они послали эти деньги в Вену. Нью-йоркский фонд тоже оказался в тяжелом положении, поскольку положил шестьдесят тысяч долларов на закрытый счет, чтобы можно было в течение 24-х часов вручить награду тому, кто сообщит информацию о Менгеле. «Пожалуйста, вспомни обо мне в следующий раз, как я приеду в Лос-Анджелес, что мы должны обсудить этот факт», – писал Визенталь Хайеру на своем специфическом английском.
Хайер, создавший к тому времени хорошо отлаженный механизм сбора пожертвований, решил проблему без труда: начиная с 1984 года Визенталь каждый месяц получал пять тысяч долларов, а с 1994 года – семь с половиной тысяч. Деньги проходили по статье «расходы на исследования». Такого высокого постоянного дохода у Визенталя никогда не было, и он был доволен.
В рамках многомиллионного бюджета лос-анджелесского Центра деньги, выделявшиеся Визенталю, являлись очень мелкой статьей расхода: зарплаты Хайера и нескольких членов его семьи были выше в десять раз, – но разочарование Визенталя было связано не с деньгами. Его злило, что с ним не советовались.
По некоторым письмам, посланным Визенталем в Лос-Анджелес, видно, что у него были с Хайером в том числе разногласия принципиального характера, однако в большинстве случаев он попросту обижался на то, что Хайер и его люди не слушались его указаний. Хайер лос-анджелесский Центр создал и управлял им так, как считал нужным; Визенталь же узнавал о его деятельности из газет.
Не нравился Визенталю и единоличный стиль руководства Хайера. «Ты, – писал он Хайеру, – определяешь политику педагогическую и исследовательскую, занимаешься отношениями с другими организациями, руководишь музеем, библиотекой, борьбой с антисемитизмом, связями с политическими структурами США. Эта ситуация совершенно невозможная, потому что один человек не может делать всего».
Также он упрекал Хайера за то, что тот придавал слишком большое значение пиару. «Проекты, связанные со СМИ, – писал он, – могут быть дополнением к основной деятельности, но нельзя допускать, чтобы они вытесняли главную функцию Центра: служить местом для серьезного и глубокого исследования. Нам нельзя прыгать от одного проекта к другому, как партизанам, стреляющим по врагу то здесь, то там. Надо действовать в соответствии с генеральным планом».
Однажды Визенталю привезли из лос-анджелесского Центра брошюру, где излагалась его биография, и его разозлило, что перед публикацией никто не показал ему текста и в нем не было полного списка его почетных званий.
Когда он получил краткое содержание фильма, над которым работал Хайер, то велел переписать сценарий заново. Хайер был в шоке. Сценарий написал Мартин Гилберт[16], а закадровый текст согласился читать Орсон Уэллс. Однако Визенталь считал, что в сценарии слишком много обнаженных женских трупов, слишком мало светских евреев и «слишком много бородачей»[17]. Документальный фильм о Холокосте, продюсированный Артуром Коном (который, в отличие от Хайера, все советы Визенталя учел), был, по его мнению, намного лучше. Этот фильм, писал Визенталь, уже показывают в тысячах кинотеатров, и его производство обошлось дешевле, а тот факт, что он не получил «Оскара», значения не имеет.
Впрочем, он был способен простить Хайеру его недостатки как продюсера и однажды даже признал, что фильм хороший. Однако он не мог простить Хайера за то, что тот начал претендовать на звание «верховного морального авторитета».
В начале 1981 года канцлер ФРГ Шмидт собирался поехать в Саудовскую Аравию, чтобы заключить сделку о продаже немецких танков, и Хайер опубликовал в связи с этим заявление, где употреблялись весьма резкие выражения. Визенталь оскорбился. Если уж, считал он, такое заявление и нужно было делать вообще, то его должен был сделать он, а не директор лос-анджелесского Центра.
