Максим Чертанов - Эйнштейн
На 2 ноября назначены президентские выборы: Трумэн от демократов, Томас Дьюи от республиканцев, Норман Томас от Социалистической партии, Генри Уоллес от Прогрессивной (ставшей совсем уже просоветской, но также и произраильской); все были уверены, что Трумэн проиграет. Эйнштейн голосовал за Уоллеса: тот получил 2,4 процента голосов избирателей и 0 — выборщиков, а Трумэн выиграл, хотя и с очень малым перевесом. В Израиле тоже партийная борьба: «Иргун» влился в армию Израиля, а Бегин создал правую партию «Херут», оппозиционную бен-гурионовской Рабочей партии Израиля. 20 ноября в СССР распущен ЕАК, начались аресты евреев, арестованные оговаривали себя — будто бы они хотели создать еврейскую автономию в Крыму в качестве «плацдарма для американского империализма». Закрыли все еврейские газеты, журналы, Театр имени Михоэлса. 4 декабря в «Нью-Йорк таймс» Сидни Хук, Эйнштейн, Ханна Арендт (первый исследователь тоталитарных систем) и еще 25 знаменитых евреев выступили с открытым письмом — об этом? Нет, о «Херуте».
«По своей организации, методам, политической философии и социальному дискурсу „Херут“ напоминает фашистские партии… Приезд Бегина, лидера этой партии, в США, очевидно, задуман, чтобы цементировать политические связи с консервативными сионистскими элементами в Штатах. Несколько известных американцев предоставили свои имена, чтобы приветствовать это посещение. Непостижимо, что те, кто выступает против фашизма во всем мире, поддерживают движение, которое он представляет. Сегодня они говорят о свободе, демократии, тогда как до недавнего времени они открыто проповедовали доктрину фашистского государства. Отвратительным примером было их поведение в арабской деревне Дейр Ясин… террористические группы напали на эту мирную деревню… Бандитскими методами, избиениями, грабежами, террористы запугали население… Люди „Херута“ не участвовали в конструктивных достижениях в Палестине. Они только ухудшили положение евреев».
В Германии тем временем американские и английские власти, не консультируясь с СССР, создавали новую республику; 20 марта 1948 года Советский Союз вышел из совета, который координировал оккупированную зону, и заблокировал транспорт на въезде в Берлин. Но это лишь ускорило создание ФРГ, и в 1949 году она была провозглашена. Эйнштейн сердился (хотя сам не высказывал никаких идей о том, что делать с Германией), писал Соловину 25 ноября 1948-го: «„Наши“ пытаются вернуть в Германию нацизм, чтобы использовать его против „злых русских“». Сидни Хук считал, что все идеи в защиту «злых русских» Эйнштейну вбивает в голову «красный» Отто Натан. Но Валентин Баргман писал: «Никто не мог на него повлиять. В гитлеровской Германии и в СССР было разное отношение к евреям, это все определило».
Глава пятнадцатая
ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ОДИНОЧЕСТВА
Осенью 1948 года у него начались приступы боли в животе, сопровождавшиеся рвотой; 20 декабря хирург Рудольф Ниссен из еврейского госпиталя в Бруклине обнаружил аневризму брюшной аорты. Инфельд: «Я позвонил в больницу; к телефону подошел врач. Он сказал, что профессор просит меня прийти как можно скорее… Когда я туда приехал, мне пришлось подождать окончания каких-то процедур. Наконец появился Эйнштейн в поношенном халате. Он выглядел значительно хуже, чем девять лет назад. Я спросил, что с ним.
— Этого врачи еще не знают, — громко смеясь, ответил он. — Это установят при вскрытии.
Мы поднялись в приемную и, как обычно, сразу же приступили к беседе, связанной с нашей работой…»
Аневризма была плотная, удаление — противопоказано; его, однако, предупредили, что она может лопнуть. 13 января 1949 года он вышел из больницы, в феврале, чтобы восстановить силы, поехал в Сарасоту во Флориде, с собой взял одну Дюкас (что вызвало подозрения у Ганса); гулял по пляжу, наблюдал за детьми и животными и, возможно, впервые в жизни ничего не делал. Жизнь, как он считал, подошла к концу: надо было что-то рассказать о ней. То, что рассказывали другие, ему не нравилось. «Уже опубликованы ведра такого наглого вранья и выдумок обо мне, что я давно бы сошел в могилу, если бы позволил себе обращать на них внимание», — писал он 22 февраля Максу Броду, тому, кто, как считалось, «вывел» его в образе Кеплера.
Он решил сам о себе написать — так, как надо, а надо только о том, как он мыслил в области физики. Опубликовал «Автобиографические заметки», из которых почерпнуть что-либо о его жизни невозможно, как будто он и не родился и семьи не имел — только об ОТО да теории поля. В конце марта писал Соловину: «Вам кажется, что я смотрю на труд моей жизни со спокойным удовлетворением. Вблизи все это выглядит иначе. Нет ни одного понятия, в устойчивости которого я был бы убежден. Я не уверен, что нахожусь на правильном пути. Современники видят во мне еретика и одновременно реакционера, который пережил самого себя. Конечно, это мода и близорукость. Но неудовлетворенность есть и внутри. Да иначе и не может быть, когда обладаешь критическим умом и честностью, а юмор и скромность создают равновесие вопреки внешним влияниям…» Определенно с юмором у него не всегда все было в порядке — как можно написать о себе: «я умный, честный и обладаю чувством юмора»?
1 мая 1949 года за отказ давать показания в HUAAC против коллег, заподозренных в «коммунизме», был арестован физик Дэвид Бом, бывший «манхэттенец», работавший в Принстоне; отказаться отвечать ему посоветовал Эйнштейн. Сам он по просьбе марксиста Пола Суизи написал в первый номер новой газеты «Мансли ревью» эссе «Почему социализм?»: «Неограниченная конкуренция ведет к чудовищным растратам труда и к изувечиванию личности… Необходимо помнить, однако, что плановая экономика еще не социализм. Сама по себе она может сопровождаться полным закрепощением личности. Построение социализма требует решения исключительно сложных проблем: как, учитывая высокую степень политической и экономической централизации, сделать так, чтобы бюрократия не стала всемогущей». В июне общественный деятель Элла Винтер пригласила его вступить в очередную организацию «За мир», в которой состояла Ирен Жолио-Кюри, — отказался, назвав группу «прокоммунистической». (Коммунизм где-либо, кроме Советского Союза, он никогда не приветствовал.) Стрингфеллоу Барр, историк и политик, организовал Фонд Всемирного правительства — туда Эйнштейн, конечно, записался, но попенял Барру, что тот слишком многого хочет (Барр хотел, чтобы Всемирное правительство кормило голодающих и контролировало рождаемость) и что достаточно решать вопросы войны и мира. Инфельд в 1949-м ездил с лекциями в теперь уже социалистическую Польшу, ему предложили остаться, он посоветовался с Эйнштейном. «Он немного подумал, потом сказал:
