Георгий Чернявский - Эйзенхауэр
Разведчики, однако, смогли убедить президента дать разрешение на дополнительный полет. Он был осуществлен 9 апреля пилотом Бобом Эриксоном и завершился благополучно, хотя советские радары засекли самолет и попытались сбить ракетами класса «земля — воздух». Удалось заснять Семипалатинский ядерный полигон, авиабазу стратегических бомбардировщиков возле Сары-Шагана, ракетный полигон Тюратам (будущий космодром Байконур){808}. Снимки показали, что в «подозрительных» районах СССР не осуществляется строительство новых пусковых ракетных установок. Но обследованы были не все такие районы, и ЦРУ запросило разрешения на еще один полет. Эйзенхауэр дал согласие при условии, что он будет проведен в течение ближайших двух недель. Поскольку за это время осуществить полет не удалось из-за облачной погоды, разрешение было продлено до 1 мая. Президент заявил руководителям разведки, что после этой даты (о том, что этот день является в СССР одним из главных государственных праздников, ему не напомнили) не должна осуществляться ни одна операция, так как она будет восприниматься как провокация перед конференцией на высшем уровне{809}.
Погода улучшилась именно 1 мая. В это утро с американской авиабазы в Пешаваре (Пакистан)[20] в воздух поднялся опытный пилот Фрэнсис Гэри Пауэре, совершавший на «У-2» уже 28-й полет. Самолет летел на высоте более 18 километров со скоростью 720–780 километров в час. После вторжения в воздушное пространство СССР к югу от Кировабада летчик вновь сделал снимки полигона Тюратам, а затем направился в сторону Свердловска, чтобы фотографировать завод, выпускавший оружейный плутоний. Удалось снять заводские объекты, после чего за самолетом началась охота. Сбить его истребителями не удалось из-за большой высоты полета. Затем в сторону самолета начали запускать ракеты. В цель попала только одна, но и этого было достаточно: ракета поразила двигатель и хвостовое оперение, после чего самолет начал падать. Пилот, в нарушение приказа предупрежденный, что кресло-катапульта в случае катастрофы должно было взорваться, на высоте пяти километров выпрыгнул с парашютом{810}.
Пауэре приземлился у деревни Косулино и был задержан местными жителями. Вскоре неподалеку были найдены остатки сбитого самолета. У летчика обнаружили инструкцию по выживанию, фотодокументы, острый нож, пистолет с длинным стволом и глушителем, а также несколько золотых часов, пять тысяч рублей и записку: «Я американец и не говорю по-русски. Мне нужны пища, убежище и помощь. Если вы мне поможете, вас наградят за это». Была также найдена иголка в тайном отверстии полой монеты с дозой смертельного яда{811}.
Можно предположить, что эти противоречия — якобы обязательная гибель и парашют, взрывчатка под креслом и извещение пилота о ней, игла со смертельным ядом и записка о помощи за вознаграждение — были связаны с тем, что полеты «У-2» были совместным проектом ЦРУ и Министерства обороны, при этом левая рука не знала, чем занимается правая. И уж явно не всё в порядке было в ведомстве Даллеса, что вскоре проявилось в провале высадки на Кубу отрядов эмигрантов. Пока же, после случившегося с самолетом-шпионом, началась опасная политическая игра, в которой обе стороны явно не проявили политической мудрости, разом разрушив доверие, с трудом сложившееся в результате переговоров Эйзенхауэра с Хрущевым.
Примерно в полдень Гудпейстер доложил Эйзенхауэру о только что полученном сообщении: один из разведывательных самолетов не выходит на связь, возможно, он погиб. Дуайт особенно не встревожился. Человек военный, он привык к тому, что боевые дела (а разведку он воспринимал именно так) сопряжены с опасностью для жизни. Президент распорядился, ничего не предпринимая, ожидать развития событий{812}.
Ситуация прояснилась 5 мая, когда Н.С. Хрущев, выступая на сессии Верховного Совета СССР, заявил об уничтожении американского шпионского самолета, совершившего «агрессивную провокацию», осуществив «бандитский полет» вглубь территории СССР, да еще и в день всенародного праздника. Хрущев, впрочем, оставлял Эйзенхауэру лазейку, предположив, что американские милитаристы действовали в обход президента{813}.
Однако для Эйзенхауэра этот шанс сохранить лицо был унизительным и потому совершенно неприемлемым. Президент мог дать другие объяснения, но все они требовали признания факта полетов самолетов-разведчиков и, стало быть, ставили под угрозу возможность встречи в Париже. Все надежды были на то, что самолет уничтожен, а летчик погиб. В тот же день Эйзенхауэр одобрил текст заявления руководства НАСА: «Один из самолетов НАСА типа “У-2”, которые используются в долгосрочной программе изучения метеорологических условий на большой высоте, пропал без вести после сообщения 1 мая из района над озером Ван в Турции о трудностях с кислородом»{814}.
Тем временем Хрущев продолжал игру в кошки-мышки.
6 мая в советских газетах были опубликованы фото остатков самолета. Но на самом деле это был другой самолет, что немедленно с торжеством раскрыли американские службы, опубликовав обширные комментарии. В подобном же духе было выдержано и сообщение от имени президента. Наконец
7 мая Хрущев раскрыл карты, выставив недавнего собеседника на посмешище всему миру: на продолжавшейся сессии Верховного Совета он объявил, что летчик и обломки его самолета находятся в руках советских властей. Его речь с саркастическими ремарками по адресу солгавшего американского президента сопровождалась выкриками «Бандиты!» и «Позор!»{815}. Вслед за этим была проведена пресс-конференция, на которой представлены Пауэре и части сбитого самолета.
Военные и политические советники давали Эйзенхауэру различные рекомендации, как ему сохранить доброе имя. С одной стороны, он стремился как можно дальше дистанцироваться от инцидента, но, с другой стороны, отлично понимал, что, действуя таким образом, продемонстрирует, что не владеет важнейшими инструментами власти, связанными с национальной безопасностью. 7–8 мая последовали противоречивые заявления Госдепартамента и Пентагона. Им не верили, американская столица была в замешательстве. Д. Рестон писал по этому поводу: «Столица выглядит печальной, сбитой с толку в водовороте обвинений по адресу администрации в некомпетентности и недобросовестности… США поймали, когда они занимались шпионажем над СССР, а затем попытались скрыть это, выпустив вводящие в заблуждение официальные заявления»{816}.
