Том Сегев - Симон Визенталь. Жизнь и легенды
Американцы были одними из инициаторов судебных процессов над военными преступниками в оккупированной Европе, но при этом дали убежище сотням, если не тысячам иммигрантов (преимущественно из Восточной Европы), которые были либо пособниками нацистов, либо военными преступниками. В условиях начавшейся «холодной войны» американцы рассматривали этих людей как беженцев, спасавшихся от коммунистического режима. Но американцы не только давали убежище нацистским преступникам, предлагавшим им разнообразные услуги, они также не требовали от ФРГ (где этих преступников было еще больше) предавать их суду и почти ничего не делали, чтобы наказать тех военных преступников, что проживали в их собственной стране. На военные преступления, совершенные в Европе, американские законы не распространялись, а законодательных инциатив с целью принять закон, подобный израильскому закону о наказании нацистов и их пособников (1950 г.), американцы не выдвигали.
Визенталь начал отслеживать нацистов, въезжавших в США, еще в 50-е годы и не раз выражал по этому поводу протест. Нескольких нацистов он сумел разоблачить.
До показа сериала «Холокост» нацистскими военными преступниками в США занималась иммиграционная служба, но в 1979 году в Министерстве юстиции был создан с этой целью Отдел особых расследований (ООР). Создание этого отдела сопровождалось в министерстве довольно острой борьбой. Его сотрудники хорошо понимали, какие политические ожидания были связаны с их работой, и очень хотели добиться успеха. В служебном меморандуме, где анализировались различные варианты действий в связи с одним из расследований, говорилось, что в числе возможных неприятных результатов может быть скандал в прессе, а также недовольство израильской полиции и Симона Визенталя. «Это недовольство, – отмечалось в документе, – может распространиться на еврейскую общину США и иметь политические последствия».
Визенталь справедливо полагал, что своим созданием ООР был обязан в том числе его общественной деятельности в Америке, и рассматривал эту структуру как орудие для реализации собственных планов. Он часто инструктировал работников ООР, как если бы они были его подчиненными, а также завалил их именами и адресами, за что сотрудники отдела были ему признательны. Тем не менее уже тогда стиль его работы воспринимался ими как сомнительный: Визенталь считал, что официальные структуры, которые он снабжал информацией, должны относиться к его материалам как к проверенным, надежным и достаточным для ареста и суда, а почти всю информацию, которую раздобывал, немедленно публиковал в прессе.
В 1979 году ООР занялся одним из помощников Эйхмана, Отто Альбрехтом фон Большвингом. Дело это было очень деликатное, так как после войны фон Большвинг, с 1954 года проживавший в Калифорнии, работал на американскую разведку. Поэтому следствие велось в строжайшей тайне. Однако в один прекрасный день в израильской газете «Джерузалем пост» появилось интервью с Визенталем, где он, помимо всего прочего, сообщал, что фон Большвинг находится в США (о чем сотрудники ООР рассказали ему по большому секрету), а еще через несколько недель упомянул фон Большвинга в ежегодном отчете о своей деятельности (хотя его обнаружения себе и не приписал).
В конце концов фон Большвинг умер (так и не будучи высланным из США), а публикации Визенталя делу не повредили, но сотрудники ООР стали вести себя с ним осторожнее – еще и потому, что он похищал у них сенсации, а иногда снабжал их неверной информацией.
В 1974 году Визенталь передал американской иммиграционной службе информацию о рабочем чикагского автомобильного завода Франке Валусе. Через три года власти попытались лишить Валуса гражданства (подавая прошение об американском гражданстве, тот скрыл, что работал на гестапо), но, хотя суд и постановил лишить его гражданства, Валус подал апелляцию, представил доказательства своей невиновности и выиграл. В ООР его дело было решено закрыть.
Визенталь пытался еще какое-то время доказывать, что Валус солгал, и они оба подали друг на друга в суд за клевету, но в конечном счете между ними было достигнуто соглашение, подробности которого не подлежали публикации. У Визенталя не было причин считать, что он допустил в этой истории ошибку, и он полагал, что сотрудники ООР слишком быстро сдались, но те, в свою очередь, утверждали, что их подвел Визенталь.
Самим сотрудникам ООР тоже приходилось терпеть неудачи, как, например, в случае Джоном Демьянюком, проживавшим в Кливленде (штат Огайо), которого с большим шумом экстрадировали в Израиль: в ООР считали, что он был «Иваном Грозным», обслуживавшим газовые камеры Треблинки. Судебный процесс над ним проходил в Иерусалиме, был обставлен как «второй суд над Эйхманом», и его приговорили к смертной казни. Но когда он еще только собирался подавать апелляцию, обнаружились новые факты, благодаря которым он был оправдан и вернулся в Америку. (В 2009 году он предстал перед судом в Германии.)
Эта история показала, что американцы не были готовы наказывать нацистских преступников за то, что те убивали евреев. Их экстрадировали по другой причине – за ложь чиновникам иммиграционной службы. Это было не торжеством справедливости, а скорее очищением американского общества.
Визенталь поначалу считал Демьянюка виновным, но после его оправдания заявил, что на основании новых фактов тоже бы его оправдал.
Сотрудничая с ООР, Визенталь рассчитывал на тот же уровень взаимопонимания и ту же степень уважения, к которым привык, работая с правоохранительными органами ФРГ. Даже амбициозные юристы из Вашингтона, зная о его политической влиятельности, старались с ним в конфликты не вступать. В 1984 году начальник ООР Нил Шер вознес ему хвалу за его «бескомпромиссную преданность борьбе за справедливость и неустанные усилия с целью пробудить совесть мира», а через три года поблагодарил за помощь в письме, написанном в очень дружелюбном тоне.
После стольких лет ненависти и презрения, которые Визенталь вынужден был терпеть в Австрии, ему было приятно, что в США к нему относятся иначе. Он был там иностранцем, но чувствовал себя как дома, почти как в Вене.
Однажды из Лос-Анджелеса к нему приехал гость и попросил разрешения назвать его именем новый Центр изучения Холокоста. Визенталь посоветовался с адвокатом Мартином Розеном, и тот сказал, что речь идет об очень серьезном проекте, который превышал по своим масштабам «Яд-Вашем» и мог поспорить со строившимся в Вашингтоне Музеем Холокоста. Визенталь согласился. Денег за использование своего имени он не попросил (и не получил). Проект его попросту очаровал, а предложение назвать лос-анджелесский центр в его честь ему польстило.
