Дмитрий Шестаков - Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Лети, мечта моя, в далекий,
Все близкий сердцу уголок,
Где знойным летом синеокий
Во ржи смеется василек,
Где по тропинке чередою
Косцы веселые спешат,
Где над знакомою водою
Уж не шумит мой старый сад,
Но где теперь в раю минувшем,
В раю потерянном моем,
Над домом, призраком уснувшим,
Деревья-призраки венцом.
Кому и чем ты помешало —
Веселье ранних, чистых дней, —
Моя заря, мое начало,
Блаженство памяти моей.
Зачем те радости живые,
В груди дрожавшие тепло,
Во дни борьбы, во дни больные
Угрюмой бурею смело.
И на могиле вдохновений
И грез и сказочных цветов
Поникли тени – только тени, —
И тени слез, и тени снов.

Старый друг, далекий друг,
Пусть туман лежит вокруг,
Пусть на сердце нет огня,
Старый друг, люби меня.
Старый друг, во мне, со мной
Наш рассвет люби живой,
Ночи – звезды и лазурь,
Первый взрыв весенних бурь,
Споры, крики – и потом
Упоение стихом.
Старый друг, далекий друг,
Пусть томит меня недуг,
Пусть дрожит моя рука,
Знаю, так же связь крепка,
Цепь, сжимающая нас
В предзакатный, поздний час.
Мягок вечер, воздух чист.
Неподвижен влажный лист.
Вдаль по взморью разлита
Золотая красота,
И прощальные лучи
Широки и горячи.

Моя ты песенка, моя ты сказочка,
Моя ты ясная заря,
Моя цветов весенних связочка
В холодный вечер декабря.
Моя ты звездочка, мое ты солнышко,
Мой тихий-тихий майский цвет,
Мое ты крохотное зернышко
Грядущих дней, далеких лет.
Моя ты сказочка, моя ты песенка,
Моя ты маленькая пай,
Моя ты ангельская лесенка
В былые годы, в детский рай.

Целый с тобою мне день
Светлая вешняя сень.
Где ни стоим, ни пойдем,
Всюду цветок за цветком.
Спустимся ль к сонной реке, —
Песня плывет вдалеке.
В гору ль с рукою рука,
Ты, как лазурь, мне близка…
Целый с тобою мне день
Тихая, ясная сень…

Все говорят – уж я большая,
Но почему же по заре
Слепит дорога столбовая
В таком чеканном серебре?
И почему наутро санки
Катят по горке ко двору
И любо девочке-беглянке
Чуть свет за детскую игру?

16 лет. Какое чудо.
Весь мир сиянием одет,
Леса – дворец из изумруда,
Заря – огонь в 16 лет.
16 лет. Еще без бури
Румянит щеки знойный бред,
И голубой венок лазури
Над шелком кос в 16 лет.
16 лет. Такая доля,
Какой пышней под солнцем нет:
Весна и молодость и воля —
Три дара фей в 16 лет.

Люблю я женские сердца:
Они как клад волшебной сказки,
Они так верны до конца
И так находчивы на ласки.
И одного молю в удел
У судеб сумрачных и строгих:
Чтоб женский взор звездой горел
И при конце моей дороги.

Не надо знаков восклицанья:
Пусть всё поведает твой стих, —
И молчаливое страданье,
И ласки вымоленной миг.
Оставь лишь сердце чутко биться
И знойным снам не прекословь,
И всё в безумный стих втеснится:
И боль, и ревность, и любовь.

Прошла, как сон благоуханный,
Их мимолетная любовь;
Опять покров лежит туманный,
И стынет зябнущая кровь.
Лишь иногда средь будней прозы,
В немой томительной тени,
Повеют вянущие розы,
Мелькнут утраченные дни…

Ты так находчиво флиртуешь,
Как будто искренно любя,
То манишь негой, то ревнуешь,
Но любишь, любишь ты себя.
И для соперников влюбленных
Не бережешь ты знойных чар,
И вот уж скоро ослепленных
Настигнет роковой пожар.

С твоим египетским браслетом,
С твоею русскою душой,
Ты смотришь догоревшим летом
И ранней осени зарей.
Гляжу в глаза твои большие,
Где зов довременного тих,
И вижу искры золотые
Мятежных снов, огней живых.

Ты хочешь старым амулетом
Свой ясный разум помутить.
Дитя мое, не верь поэтам,
Они обманут, может быть.
Я верю лишь во власть живую
Твоей младенческой мечты,
Как верю в правду роковую
Неотразимой красоты.

Цени болтливости припадки
В твоем усталом ворчуне:
Как с пароксизмом лихорадки,
Полжизни в них вернется мне.
Сквозь все житейские невзгоды,
Побалагурив налегке,
Они – разлившиеся броды
В давно мелеющей реке.

И так бывает в трудной жизни:
Уже спорится строгий труд,
Уже к таинственной отчизне
Всё ближе, ближе тесный путь.
Но клевета, но зависть злая
Вот-вот настигнут близ меты,
И сам услышишь, поникая,
Змеиный голос клеветы.