Эмилия Руэте - Принцесса Занзибара. Женщины при дворе султана Сеида Саида
Роскошь везде играет одну и ту же роль. Тот, у кого есть деньги и склонность осуществлять свои фантазии, найдет способ сделать это, в какой бы части земного шара он ни жил. Поэтому не будем затрагивать эту тему и ограничимся реальными жизненными потребностями. Здесь, в Германии, новорожденному младенцу нужно много вещей, защищающих его хрупкую жизнь от превратностей изменчивого климата; но смуглый южный малыш лежит почти голый и сладко дремлет, освежаемый непрерывным потоком теплого воздуха. В Германии двухлетнему ребенку, кто бы ни был его отец – банкир или чернорабочий, нужны ботинки, чулки, штаны, пара смен нижнего белья, платье, пальто, перчатки, шарф, гетры, муфта и меховая шапка – разница только в качестве. А на Занзибаре принц из правящей семьи в этом возрасте носит только два предмета одежды – рубаху и шапочку. Раз так, зачем арабской матери, которой надо так мало и для себя, и для ребенка, работать так же упорно, как немецкой домохозяйке? Ей не приходится даже слышать о штопке перчаток и чулок и о всевозможных работах, которые нужно раз в неделю выполнять для европейского ребенка.
Нам незнакомо и еще одно великое правило европейских домов – день стирки. На Занзибаре мы каждый день стираем то, что нужно постирать, и через полчаса все вещи бывают уже высушены, разглажены прессом (а не утюгом) и уложены на место. Мы также обходимся без занавесок, которые, кроме того, что они создают неудобства и мешают доступу солнечного света, нужно еще поддерживать в чистоте и чинить. Восточная женщина, каким бы ни было ее положение в обществе, на удивление редко рвет свою одежду, что вполне естественно, поскольку она не так много ходит по дому, меньше бывает на улицах и имеет меньше нарядов.
Все эти обстоятельства и еще несколько других делают существование восточной женщины более терпимым и приятным, чем у европейской, если не слишком обращать внимание на положение женщин в обществе. Но для того чтобы хорошо узнать подробности их повседневной жизни, нужно прожить среди них достаточно долго. Туристы, которые проводят в этих краях лишь короткое время и, возможно, получают свои сведения от официантов в гостиницах, едва ли могут заслуживать доверия как свидетели. Европейские дамы, которые, может быть, побывали в чьем-нибудь гареме – вероятно, в Константинополе или Каире, – все же незнакомы с настоящим гаремом. Они узнали только внешний вид его парадных комнат, где отчасти скопирована европейская мода. Кроме того, природа там такая щедрая и климат такой благодатный, что человеку почти незачем беспокоиться о завтрашнем дне. Я не отрицаю, что на Востоке люди склонны к беспечности, но вспомните жару немецких июля и августа, и вы сможете представить себе, как действует на людей тропическое солнце.
У арабов нет склонности к торговле или промышленному труду; их мало что интересует, кроме войны и земледелия. Мало кто из арабов обучается какому-то определенному занятию или ремеслу. Торговцы они посредственные – видимо, у них нет семитской деловой хватки. Бережливость арабов позволяет им легко сводить концы с концами, араб, как правило, думает только о том, что происходит сейчас. Он никогда не строит планов на далекое будущее, поскольку знает, что любой день может оказаться для него последним. Так, легко и гладко, течет жизнь восточного человека. Однако я сейчас описываю только жизнь на Занзибаре и в Омане, а они во многом отличаются от других восточных стран.
День мусульманина регулируется – если только это не сказано слишком сильно – религиозными обрядами. Пять раз в день мусульманин преклоняет колени перед Богом, и, если он проделывает все входящие в обряд омовения и переодевания в строгом соответствии с правилами Писания, на это уходит полностью три часа. Богатые люди просыпаются между четырьмя часами и половиной шестого утра для первой молитвы и после нее возвращаются в постель, но простые люди начинают с первой молитвы свой трудовой день. В нашем доме, где сотни жителей пытались поступать каждый согласно своим вкусам, было трудно следовать жестко установленным правилам, хотя две главные еды и молитвы в какой-то степени обеспечивали в нем систематический порядок. Большинство из нас после первой молитвы продолжали спать до восьми часов – времени, когда женщин и детей будили нежно и приятно растиравшие их тело руки служанки. Ванна, наполненная свежей водой, была уже готова, готова была и наша одежда, которую накануне вечером посыпали цветами жасмина или апельсина, а теперь надушили амброй и мускусом. Нигде в мире прохладную ванну не принимают чаще и не ценят больше, чем на Востоке. Одевшись, что обычно занимало час, мы все шли повидаться с нашим отцом и пожелать ему доброго утра, а потом позавтракать. К завтраку нас звал барабан, но, поскольку стол уже был полностью накрыт заранее, на еду уходило гораздо меньше времени, чем нужно при европейском способе.
Только тогда по-настоящему начинались дневные дела. Мужчины приводили свой вид в соответствие для приемной комнаты, а дамы – те, которые не были обязаны работать, – садились у своих окон и начинали смотреть на то, что происходит на улице внизу, и ловить взгляды, которые могли быть украдкой брошены на них. Это было большим развлечением; только иногда осторожная мать или тетка ласковыми уговорами убеждала дочь или племянницу уйти с ее наблюдательной позиции. Так быстро пролетали два или три часа. В это время мужчины ходили в гости друг к другу, а дамы посылали служанок, чтобы договориться о вечерних визитах. Те же, кто был расположен остаться дома, переходили в свои просторные комнаты, где, в одиночку или маленькими группами, занимались шитьем: вышивали себе покрывала, рубахи или шаровары золотой нитью или рубаху для мужа, сына или брата – красным или белым шелком, для чего было необходимо большое мастерство. Остальные читали, посещали больных или здоровых подруг в их комнатах или занимались еще какими-нибудь своими делами. К этому времени наступало уже час дня. Служанки приходили к нам, чтобы напомнить о второй молитве. Солнце в это время находилось в зените, так что все были рады начать первую половину дня в тонкой прохладной одежде на мягком, красиво сотканном коврике, который украшен благочестивыми надписями. Потом мы то дремали, то болтали, то откусывали немного от фрукта или пирожка и так очень приятно проводили время до четырех часов дня. В четыре часа мы молились в третий раз, затем одевались более нарядно и снова появлялись перед султаном, чтобы пожелать ему доброго дня. Взрослым детям разрешалось называть его «отец», но малыши и их матери должны были обращаться к нему «государь».
Наступало время для второй и последней за день трапезы, за которой собиралась вся семья. После нее евнухи выносили на широкую веранду европейские стулья, но только для взрослых, а маленькие дети должны были стоять в знак уважения к старшим: нигде не почитают старших годами больше, чем на Востоке. Семья собиралась вокруг султана, а на заднем плане выстраивались в ряд красивые, хорошо вооруженные евнухи. Нам подавали кофе и освежающие напитки. Беседу сопровождали звуки громадного органа, самого большого, который я когда-либо видела. Для разнообразия могли завести одну из больших музыкальных шкатулок или приказывали петь слепой арабской девушке по имени Амра, которая была одарена чудесным голосом.
