Сергей Есин - Дневник, 2012 год
Во всём безжалостном свете дня встало наконец и Мёртвое море. Слепящая кольчуга долины. Дорога бежит по бесконечно пустынному берегу, окаймлённому белой кромкой соли. Как неэстетические, пропускаю промышленные виды химических комбинатов и соляные разработки. Огромные белые кучи — это поваренная соль, розоватые — с присутствием марганца, а в серых кучах с металлическим отливом — кажется, бром или какой-то другой необходимый для жизни металл. Где-то приблизительно в этих районах, по крайней мере — в этой долине, существовали легендарные библейские города: и Иерихон, и Содом, и Гоморра. Археология постепенно доказывает существование всего, о чём ранее писала Библия. Наш русскоговорящий гид Володя — он откуда-то из Украины, два раза подчеркнул, что не еврей,— рассказывает для непосвящённых все эти библейские легенды, даже показывает что-то похожее на соляной столб, в который превратилась любопытная жена Лота. Все ахают и разглядывают диковину. В автобусе пятьдесят три человека; уже сразу — по вопросам — и позже, когда мы приехали в Иерусалим и началась уже друга серия вопросов по православию и христианству, я поражался неграмотности и необразованности наших соотечественников. Какие времена, такие и люди. Кажется, никто не только не открывал Библии, но никто не держал в руках и Евангелия. Но и об этом в своё время...
Море, кажется, так крепко пересохло, что теперь как бы образовалось их два: одно — мелкое и небольшое, первое, если ехать от Эйлата, а другое — всё-таки побольше, а между морями — довольно значительное болото и канал, чтобы как-то подпитывать одну часть водной глади за счёт другой. Есть проект среднюю часть моря, дабы уменьшить испарение, совсем «обсушить».
Курортная часть Мёртвого моря — это некий рукотворный оазис. Слово «оазис» я в своё время узнал из школьной программы, когда совсем был маленьким, потом уже прочёл стихотворение Лермонтова про три пальмы. Земля, правда, там была аравийская. Знает ли современный школьник слово «оазис»? На берегу стоит несколько очень хороших и, видимо, дорогих отелей, эти самые пальмы, цветы,— всё, естественно, на искусственной подпитке: к каждому цветку, так же как и в Эйлате, подведена трубка, по ней по капле сочится вода. Объяснения нашего гида о лечебных свойствах грязей, солей и климата Мёртвого моря я слушал с большим интересом. Если бы я был достаточно богат, то, конечно, летом уехал бы сюда на месяц, но можно и зимой. Так как море чуть ли не на четыреста метров ниже уровня Мирового океана, то воздух здесь перенасыщен кислородом, вдобавок ко всему в воздухе молекулы брома, йода, какие-то другие очень полезные молекулы, просто рай для астматиков. Но автобус тем временем тормозит.
В этом раю для имущих нам разрешили побыть тридцать минут — съесть в кафе свои завтраки, которыми нас снабдили ещё в гостинице, вымыть в туалете руки, и желающие могли сбегать к самому морю. Вода на ощупь будто бы мыльная — это от огромного количества щёлочи. Естественно, дверь с дверью с кафе, где мы расположились со своими коробками, работал магазин. В магазине продавалась чудодейственная косметика местного производства. Дамы, конечно, заворковали там. Кстати, где-то в районе Мёртвого моря в библейские времена существовало селение, в котором местные знахари готовили какой-то невероятный эликсир, дающий почти бессмертие. У знахарей пытались рецепт снадобья выведать. Знахари не выдавали, тогда всех знахарей вместе с их секретом поубивали. Картинки для нашей жизни типические.
Меня поразило, как много я за один обхват узнал и увидел. Как обо всём этом я мечтал со школьных лет! По дороге в Иерусалим — ехать почти четыре часа — на гребне горы показали и знаменитую крепость Моссад. О её осаде римскими легионерами и о стойкости её защитников, которые предпочли убить себя и свои семьи, нежели сдаться врагу, ходит множество легенд. Недаром выпускники военных училищ и академий Израиля, по словам нашего гида Владимира Владимировича, именно на территории этой крепости — снизу туда сейчас ведёт фуникулёр — принимают присягу. Смысл клятвы и присяги общепонятен: лучше умрём, чем ещё раз отечество попадёт в зависимость от захватчика. Бедное отечество попадало в эту зависимость неоднократно. Так вот, рассказывая легенду о защитниках, наш гид неожиданно восхитился не их самоотверженности, а упорству римских легионеров. Дело в том, что с одной стороны крепость стоит на огромном, резко обрывающемся утёсе, а вот с другой — на краю огромного, чуть ли не сто метров в глубину, ущелья. Воды и питья у осаждённых израильтян было вполне достаточно. Крепость казалась совершенно неприступной. Так вот, дотошные римляне четыре месяца подряд корзинками носили и закидывали ущелье камнями. И — закидали. Это тоже стойкость.
Но вот уже и белый Иерусалим.
Есть на свете вещи, которые не стираются из памяти со временем. Иерусалим такой же белый и конкретный, каким я его впервые увидел лет двадцать пять назад. Тогда я автобусом приехал из Хайфы. По пути гид рассказывал о некоторых зданиях: там министерство, там кнессет. На этот раз это было, скорее, паломничество, чем экскурсия. Но тогда не было обзорной площадки на холме, под зданием университета. Отсюда гид Володя показал нам знакомый мне, но никак за это время не постаревший город. Различимы были и Храмовая гора, и монастыри, и тёмным пятном виден Гефсиманский сад, Хевронское ущелье и многое другое, что впервые было названо, а потом увековечено в Евангелии. Потом всё это удалось поподробнее разглядеть, когда мы довольно медленно, преодолевая уже возникшие, на этот раз к счастью, городские автомобильные пробки, спускались вниз, чтобы ехать в Вифлеем. Больше всего меня на этот раз поразили раскопки на вершине горы. Небольшое остаточное раскопанное археологами захоронение — норы в податливом камне, куда, как правило, по двое закладывались покойники. Всё это потом приваливалось каменной плитой. Могилу Христа нашла императрица Елена именно потому, что она была одиночная. Но над этими древними пустыми могилами стоял университет, и тут же — огромная каменная плита, на которой были помещены списки жертвователей на университет, внёсших в его казну не менее одного миллиона долларов. С некоторым чувством восстановленной справедливости гид указал нам на фамилию беглого нашего олигарха и бывшего ректора РГГУ Леонида Невзлина. «Его ищет Путин!»
И всё же, и всё же! Самое сильное впечатление — это, как и прошлый раз, и тоже из окна автобуса, огромное древнее кладбище, раскинувшееся в центре города на склонах Хевронского ущелья. По склону видны многие и многие тысячи могил с почти одинаковыми каменными надгробиями. Мне вообще дорога такая постановка жизни, когда в центре города может находиться кладбище. Разве мёртвые не всё время присутствуют в нашей жизни? Впрочем, здесь есть какая-то ритуальная хитрость, и упокоенные на этом кладбище вроде бы без особых проверок попадут сразу в рай. Опять сведения от гида: могила здесь стоит от пятисот тысяч до одного миллиона долларов. Опять в голову влетела шальная мысль: не здесь ли похоронен отец нашего В. В. Жириновского?
