Глеб Сташков - Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции
Николай не обладал твердостью и решительностью отца. Когда говорят или пишут об императоре Николае II, всегда всплывает слово «окружение». Создается ощущение, что он всегда находится под чьим-то влиянием. Но как мы увидим, это не вполне верное ощущение.
Нас интересует прежде всего семейное окружение царя. И начнем мы с двух женщин, которых он искренне и нежно любил, но которые, к сожалению, не любили друг друга. Мать и жена. Свекровь и невестка. Скольким семьям знакома эта проблема. Но не все семьи – императорские.
Перед нами не просто свекровь и невестка, а две императрицы: вдовствующая и царствующая. Великосветское окружение следило за каждым их шагом. Да что там шагом – за каждым жестом, за каждым поворотом головы. И, конечно, сравнивало. Каждый раз не в пользу молодой императрицы. А великосветские бездельники любили поболтать. Женщины разносили слухи бесчисленным кузинам и кумушкам. Мужчины – сослуживцам по гвардейским полкам. От них сплетни переходили к нижним чинам, но уже в таком искаженном виде, что обожающая мужа Александра Федоровна выглядела Мессалиной и Агриппиной в одном лице.
Попробуем и мы сравнить двух императриц. По возможности – беспристрастно.
В июне 1864 года старший сын Александра II, наследник российского престола Николай Александрович отправился за границу. Никса, как звали цесаревича в семье, должен был посмотреть на Европу, а заодно подыскать себе невесту. В Копенгагене 21-летний наследник встречает 16-летнюю принцессу Дагмар. Встречает – и, как говорится, любовь с первого взгляда. Что немаловажно – хотя и не слишком важно при династических браках – взаимная. Он высок, строен, хорош собой. Кроме того, умен, весел и прекрасно образован.
Правда, наследник частенько хворает, жалуясь на боли в спине. Но его отец – император Александр II – уверен, что Никса просто капризничает и «бабится».
Дагмар красотой не блистала. Роста была и вовсе крохотного, отсюда семейное прозвище – Минни. Но эти маленькие недостатки искупались исключительным обаянием. К тому же она далеко не глупа. Отец – датский король Кристиан IX – называл старшую дочь Красивой, младшую – Доброй, а среднюю – Дагмар – Умной.
«Я счастлив, я влюбился», – пишет Никса родителям.
«Она так симпатична, проста, умна, весела и вместе с тем застенчива»[68].
Родители с обеих сторон не возражают, и 20 сентября 1864 года состоялась помолвка. Потом молодые провели вместе 10 дней. Можно было бы сказать – самых счастливых. К сожалению, правильным будет сказать – единственных счастливых.
После «медовых» десяти дней жених продолжил путешествие, а невеста осталась готовиться к свадьбе, намеченной на лето. Им, конечно, и в страшном сне не могло присниться, при каких обстоятельствах они встретятся снова. Через два месяца, подъезжая к Флоренции, Никса почувствовал такую боль в спине, что не смог даже выйти из поезда. Его перевозят в Ниццу. Врачи – и русские, и французские – с удивительным упрямством повторяют, что наследник страдает ревматизмом, и ничего страшного в этом нет. Николаю все хуже и хуже, а доктора продолжают твердить, что болезнь не опасна. Эскулапы прозрели только тогда, когда наследника хватил паралич. И, поставив, наконец, правильный диагноз (воспаление костного мозга), заявили, что положение безнадежно.
К умирающему Николаю мчится отец, по дороге захватив с собой и невесту. В оставшиеся двое суток Дагмар, как сиделка, ухаживает за женихом, которому так и не суждено было стать ее мужем. Вместе с ними приехал и младший брат Никсы – Александр. Братья очень любили друг друга, несмотря на абсолютную несхожесть. Александр не слишком красив, грузен, неуклюж и застенчив. У него мрачный нрав и минимальные знания. И все же Никса, отмечая «умственную неразвитость» брата, ценил его «возвышенную душу».
Вполне естественно, что общее горе сблизило Дагмар с Александром. Существует красивая легенда, будто Николай перед смертью, соединив руки невесты и брата, прошептал: «Хочу, чтобы вы были вместе». Никаких подтверждений у мемуаристов эта легенда не находит, но поверим в нее хотя бы из эстетических соображений.
12 апреля 1864 года наследник престола Николай Александрович умер. Дагмар оказалась в каком-то двусмысленном положении – и не жена, и не вдова. А ставший наследником Александр вернулся в Россию, где у него в самом разгаре любовный роман с княжной Мещерской. Видимо, чувства его обуревали нешуточные, поскольку он хочет отречься от всего и жениться на княжне. Александр II, разумеется, в бешенстве. Княжну высылают за границу, а наследнику велят немедленно ехать в Копенгаген и просить руки Дагмар. Не пропадать же добру, в конце концов. Пусть переходит по наследству от старшего брата к младшему.
И тут оказывается, что датскую принцессу Александр тоже любит. И так переживает, что девять дней не решается с ней объясниться. Но приходится. «И тогда я сказал, что прошу ее руки, – пишет Александр в дневнике. – Она бросилась ко мне обнимать меня. Я сидел на углу дивана, а она на ручке. Я спросил: может ли она любить еще после моего милого брата? Она ответила, что никого, кроме его любимого брата, и снова крепко меня поцеловала. Слезы брызнули и у меня, и у нее»[69].
В сентябре 1866-го Дагмар покидала Данию. Большая толпа народа собралась проводить ее. Один датчанин вспоминает: «Вчера наша дорогая принцесса Дагмар прощалась с нами. За несколько дней до этого я был приглашен в королевскую семью и получил возможность сказать ей “до свидания”. Вчера на пристани, проходя мимо меня, она остановилась и протянула мне руку»[70]. Этот датчанин – Ханс Кристиан Андерсен. Обо всем этом он вполне мог бы написать сказку. Как всегда – романтичную и трогательную.
Хотя, если вдуматься, Дагмар в этой истории выглядит несколько легкомысленной. Или неискренней. Не успела похоронить любимого жениха и уже бросается на шею к следующему. Но не будем судить ее строго. Выбора у нее все равно не было. Она все же принцесса датская. А в Датском королевстве в это время очень даже неспокойно. Над страной нависла угроза – набирающая мощь Пруссия. Только что пруссаки отняли у датчан Шлезвиг-Гольштейн, и неизвестно, что еще можно от них ожидать. В этих условиях брак с наследником российского престола оказался более чем кстати. А с каким именно наследником – дело, с политической точки зрения, десятое.
Кристиан IX вообще удачно пристраивал своих детей: Дагмар стала российской императрицей, Александра, которая Красивая, – английской королевой, Георг занял вакантный греческий престол. Недаром датский король заработал прозвище «европейский тесть».
В России Дагмар без колебаний перешла в православие. Так что с 12 октября 1866 года она больше не Дагмар, а Мария Федоровна. А с 28 октября – жена цесаревича Александра Александровича.
