Зеев Бар-Селла - Александр Беляев
Только незадолго до своей смерти о. Роман стал беспокоиться и волноваться. Примиренный со всеми, за время своей непродолжительной болезни дважды принявший Св. Тайны и отсоборованный — он готов был умереть, но его тревожила и страшила мысль, что после себя он оставляет свою больную жену и еще обучающегося сына без крова и без всяких средств к жизни. Он тосковал и даже плакал. И тяжело было смотреть на эту сознательную скорбь умирающего любящего отца и нежного мужа. Благодаря своему доброму отзывчивому характеру, о. Роман за время своей жизни не мог сберечь для своей семьи на черный день. Умер пастырь-нестяжатель, и сироты сразу стали лицом к ужасной нужде, насколько она ужасна для бедного интеллигентного семейства. После покойного ничего не осталось, кроме обстановки в церковном доме да 50 рублей, внесенных им на эмеритуру.
Милость нашего Архипастыря, сделавшего распоряжение о выдаче из Попечительства денежной помощи на погребение, была принята сиротами с чувством глубокой благодарности и ободрила их надеждой на Бога. Нашли сироты утешение и в задушевном слове, произнесенном при погребении о. прот. Василием Белавенцевым.
„Псалмопевец говорит, — слышится убежденный бодрый голос проповедника, — не видал я праведника оставленным и потомков его просящими хлеба“. Легче делается на душе и верится, что и семьи безвременно умершего доброго пастыря-настоятеля не оставит Бог и добрые люди. Боже! пусть же будет не тщетна эта надежда…
Священник […]»
Какой образ рисует автор некролога? «От пожара дважды лишается он своего имущества, своего крова и — ни слова ропота»… «В течение двух лет умирают у него единственная горячо любимая дочь… и взрослый сын и — та же безропотная покорность воле Божией».
Да-да, именно так — перед нами новый Иов!
Но оказывается, что все эти беды и страдания «ничто в сравнении с теми неприятностями, с той нравственной обидой и обвинениями, часто граничащими с клеветой, какие приходилось о. Роману переносить по службе, как настоятелю своей церкви».
Что же может быть страшнее пожаров и смерти любимых детей?
Никаких подробностей на этот счет автор некролога не дает — видимо, его читателям они были известны…
Но «Смоленские епархиальные ведомости» никогда ни о чем подобном не писали.
Потребность вынести сор из храма ощутил иной орган — газета «Днепровский вестник».
На исходе 1903 года в рубрике «Местная хроника» появилось такое сообщение:
«Нами получено письмо следующего содержания:
По распоряжению градского благочинного назначены выборы старосты для Одигитриевской г. Смоленска церкви на 28-е января 1904-го года в 12 часов дня. Выборы эти уже были произведены 9-го ноября в 12 часов дня при значительном стечении прихожан… <…> Выбран был в старосты Н. С. Троицкий, прослуживший храму уже десять с половиной лет с июня 1893 года. <…> Несогласных на избрание Троицкого не оказалось, протестов не было. Благочинный считал выборы происшедшими правильно. По истечении же месяца с лишним, 13 декабря, вместо утверждения появляется распоряжение о новых выборах.
Почему? Зачем?!
На просьбу Троицкого сообщить ему копию указа по этому делу благочинный не только не сообщил копии, но не счел нужным и ответить. В следующих номерах мы сообщим сведения об обстоятельствах предшествовавших, которые прольют достаточно света на это дело»[51].
Редакция обещание сдержала — не прошло и недели, как газета начала печатать подробнейшую историю старостования г-на Троицкого. Рассказ растянулся на три номера, но все было ясно с самого начала: староста пострадал за правду — не дал нечистым на руку священнослужителям вершить за спиной прихожан свои злодейские дела. Ну а злодеи, понятное дело, принялись возводить на честнейшего старосту всяческую хулу и клеветы. А возненавидели они г. Троицкого за то, что тот стал вести книгу доходов и расходов. Собственно, вести такую книгу староста был обязан, но в газете это делопроизводство представлено как акт доблести. Потому что злодеи — и главный из них иерей Роман Беляев — так и норовили запустить руку в церковную кассу, а у них на пути стоял, как скала, неподкупный витязь-староста.
«Наступает июнь 1899 года, — время выборов.
<…>
Троицкий опять выбран. Опять подано прошение причта об удалении Троицкого… Удалили бы и кончено! Но этого уже недостаточно было Иерею Р. Беляеву. Хотелось удалить так, чтобы Троицкий уже никогда не мог опомниться»…
Автор повести о старосте Троицком проявляет непостижимую для журналиста осведомленность — в деталях и лицах излагает беседы, происходившие с глазу на глаз в течение десятилетия. А кроме того, подает как факты рассказы одной из сторон конфликта. Могло случиться, конечно, что противная сторона от разговора уклонилась, но тогда необходимо на это обстоятельство указать. Чтобы придать написанному хоть видимость объективности. Это азы журналистской профессии.
Нет, автор многословнейшей статьи — не журналист. Так кто же он? Первая статья из серии «К выборам старосты Одигитриевской церкви» анонимна. Зато вторая и третья — подписаны: Н. Т-iй[52]. Поэтому, вспомнив глубокие познания автора в делах и чувствах церковного старосты, мы можем псевдоним этот немедленно и безошибочно раскрыть: Н. Троицкiй.
Так что сам себя староста хвалит, сам себе и сочувствует.
И колет глаза своим противникам… Например, по поводу приобретения земельного участка — там якобы совершен был подлог: вместо слова «церковь» в купчую было внесено женское имя — лица, близкого одному из причта, то есть имеется в виду Наталья Федоровна Беляева. А затем участок этот был выгодно перепродан…
Затем последовали письма в редакцию. В поддержку священнослужителей не высказался никто, а вот на защиту старосты встали один прихожанин[53], один житель Санкт-Петербурга (бывший председатель приходского попечительства села Спас-Углы Духовщинского уезда Смоленской губернии, тоже обиженный церковным начальством)[54] и, самое главное, Л. А. Черевин — издатель «Днепровского вестника»:
«И, не стесняясь, скажу откровенно: если бы дело до того дошло, что предстояло бы выбирать либо священника Беляева, либо г-на Троицкого, то я, не обинуясь, высказался бы за последнего.
Священников-то хороших много, а найти другого такого усердного и добросовестного старосту, как г-н Троицкий, едва ли удастся по нынешним временам, когда большинство порядочных людей не интересуются церковными делами»[55].
