Григорий Речкалов - В небе Молдавии
- Я верю в тебя, - напутствовал Лобжанидзе. - Хорошим летчиком будешь, береги себя только. Будь, как горный орел, смелый, как лев, осторожный, как лань. Так учили меня мои предки - этого хочу и тебе. Пусть твой путь будет прямым и светлым, как солнечный луч.
От него в тот день я услышал слова, сказанные по моему адресу старшим лейтенантом Некрасовым: "Он своей смертью не умрет".
Товарищ мой дорогой! Не знаю, как сложилась твоя судьба, но много, очень много раз я вспомню тебя в своей жизни.
* * *
Приближались майские праздники. Клуба у нас не было, если не считать летней киноплощадки с десятком скамеек да "пятачка" для танцев. По вечерам собирались в красном уголке, на веранде. Участники художественной самодеятельности разучивали песни, плясали, декламировали. Во время репетиций всегда было шумно и весело.
Петя Грачев, руководитель и организатор самодеятельности, за эти дни совершенно измотался. Из летчиков наибольшую активность проявляли Борис Комаров и Виктор Иванов. Механики Почка и Шевчук старались не отставать от них. Грачеву удалось привлечь и двух девушек - официанток из летной столовой. Зоя Мацырина, обладательница задорного носика и красивых карих глаз, играла на гитаре и пела. Голос у Зои был тихий, грудной. Вторая девушка, высокая стройная молдаванка, - все звали ее Марго - была у нас нарасхват: в паре с Комаровым она лихо отплясывала, с Кондратюком репетировала какую-то одноактную пьеску.
Собирался выступать и Хархалуп. Он любил Маяковского. "Поэма о Ленине" и "Стихи о советском паспорте" звучали в его исполнении так, словно читал их, по крайней мере, Владимир Яхонтов.
Как-то заглянул на репетицию старший политрук Пушкарев. Хархалуп заканчивал в этот момент отрывок из своего любимого "Облака в штанах":
...Плевать, что нет
у Гомеров и Овидиев
людей, как мы,
от копоти в оспе.
Я знаю
солнце померкло б, увидев
наших душ золотые россыпи!
Жилы и мускулы - молитв верней.
Нам ли вымаливать милостей времени!
Мы
каждый
держим в своей пятерне
миров приводные ремни!
- Здорово получается, Семен Иванович! - восхищенно заметил комиссар. Может, возьмешь к себе на выучку?
- Вас? - удивился Хархалуп.
- А чем я не артист?
Пушкарев выпятил грудь и гоголем прошелся по веранде. Все засмеялись.
- Нет, не возьму, пожалуй!
- Это почему же? - Пушкарев притворно нахмурился.
- На репетиции редко ходите, да и комплекция у вас не совсем артистическая, - похлопав себя по животу, рассмеялся Хархалуп.
- Что ж, а ведь, пожалуй, ты прав: буду плохим примером для остальных, - добродушно согласился комиссар.
Когда смех немного утих и все угомонились, Пушкарев сообщил:
- Завтра прилетает командир дивизии. Как, товарищи артисты, подготовите несколько номеров?
Все переглянулись. Для нас приезд начальства всегда означал лишние треволнения. Начинались проверки, уборка территории. Бывало и так, что все эскадрильи в полном составе ходили цепочкой по аэродрому, подбирали бумажки и окурки.
- Подготовить-то мы, конечно, подготовим, - почесывая затылок, без особой радости ответил за всех Грачев, - но концертик будет слишком уж бледный.
- По сравнению с тем, что нам устроит генерал Осипенко, - добавил Хархалуп.
В этот вечер, просматривая "Вестник воздушного флота", я засиделся допоздна. Керосиновая лампа отбрасывала слабые тени. За окном чернела ночь, теплая, непроглядная.
Незадолго до отбоя в комнату вбежал возбужденный Петя Грачев. Раздеваясь и шумно потирая руки, он стал рассказывать о сегодняшней репетиции. Но вдохновлял его, конечно, не приезд комдива: от такого визита хлопот не оберешься. Я догадался, что сегодня, как и обычно после репетиций, Петя провожал домой "артисток". Тут он и сам признался:
- Понимаешь, какая эта Марго славненькая... - Петя сдернул с себя гимнастерку. - Наивненькая такая простушка, всю дорогу меня выспрашивала, женат я или нет.
- Ты, конечно, был холостяком? - поддел я.
- Катись-ка со своими шуточками... - обиделся Грачев и, швырнув в меня майкой, помчался в умывальник.
Хороший был парень этот Петя Грачев. После назначения его помощником комиссара по комсомолу жизнь в эскадрилье заметно оживилась. Везде он успевал, со всеми быстро находил общий язык. И пожалуй, только благодаря его настойчивости наша казарма приобрела "жилой" вид и стала числиться в полку на лучшем счету.
Была у Петра небольшая слабость - повышенный интерес к слабому полу, вернее к вполне определенной его категории - официанткам; и жена его тоже работала когда-то в столовой.
Нельзя сказать, чтобы он увлекался всерьез. Здесь, скорее всего, сказывалась любовь Грачева к вкусной и здоровой пище. Девушки не обходили вниманием интересного сероглазого парня. Нам, сидевшим с ним за одним столом, часто приходилось в этом убеждаться. Гарнир в Петиной тарелке всегда был обильно полит соусом, жаркое накладывалось в полуторном размере, в дополнительном стакане компота он не знал отказа.
На подтрунивание друзей Грачев отвечал своим излюбленным "пшел к чертям" и, взглянув в глаза тому, кто любил подбрасывать в его огород камешки, спрашивал:
- Слышал такую мудрость: "Поступай по отношению к другим так же, как ты хочешь, чтобы поступали по отношению к тебе"? Впитал я ее от своего приемного отца. Усыновил он меня девятилетнего вместе с сестренкой и с тех пор воспитывал так, чтобы мы любили людей.
Вернувшись из умывальника, Грачев перегнулся через мое плечо, заглянул в журнал:
- Немецкими самолетами интересуешься? Должен тебе сказать, - заметил он, массируя широкую грудь, - маловато пишут о воздушной войне. Конечно, иметь представление, как завоевать господство в воздухе, нужно. А вот мне, например, хотелось бы знать, как немцы с англичанами дерутся. Нашел ты что-нибудь об их тактике?
- Кроме летно-тактических данных ничего нет. Вот, правда, схемы боевых порядков; немцы применяют их последнее время над Англией после больших потерь при налетах. Неправдоподобные какие-то...
- Смотрел я эти рисуночки. Ни черта не разобрал, - признался Грачев. Несуразица какая-то. Не могут немцы таким строем летать.
- А все-таки здорово они бомбят англичан. Авиация у них на первом плане!
- Что ж тут особенного? Современная война, брат, это война моторов. Дай-ка мне один журнальчик, полистаю на сон грядущий.
- Моторы моторами, - возразил я, передавая журнал. - Все дело в том, где этих моторов больше - на земле или в воздухе.
- У немцев их теперь везде много, но не больше нашего, хоть и работает на них вся Европа. А ты как считаешь, где их должно быть больше - в воздухе или на земле?
- В воздухе, Петя, и только в воздухе, - раздался голос Кондратюка.
