Борис Полевой - Полководец
- Много у вас людей?
- Утром было двадцать человек. От границы с боем отступали. Теперь больше. Здесь, в Витебске, принял под командование роту Осоавиахима и рабочее ополчение. Отличные люди, но оружие у них старое, учебное. И патронов мало. Сейчас вот кое-что подсобрали на поле боя. Занял оборону по Западной Двине и принял на себя командование гарнизоном.
С гордостью смотрел генерал на худого небритого командира с красными от усталости глазами. Хотелось обнять этого храброго, стойкого человека. Но только пожал ему руку.
- Товарищ майор, ваши действия одобряю. Держитесь до утра. Придут подкрепления.
Он оставил в распоряжение майора Рожкова приведенных с собой пехотинцев и танки "КВ", а сам пошел на батарею, которая уже обосновалась у реки на высотке, что господствовала над городом.
Как он и ожидал, немецкая авиация с рассвета возобновила атаки на Витебск. Возникли новые пожары. А потом крупная вражеская часть на мотоциклах в сопровождении танков ворвалась с запада и направилась прямо к мосту, возле которого окопались Рожков и его солдаты. Тут неприятелю был нанесен удар. Красноармейцы забрасывали вражеские танки бутылками с горючей смесью. Как ни сомнительным кажется теперь это оружие, однако в руках смелого человека оно становилось в те дни весьма опасным. Несколько танков запылало. Артиллеристы со своей высотки поддержали Рожкова. Танки повернули назад, а мотоциклисты, те, что уцелели, их опередили.
Первая атака была отбита.
Через некоторое время противник подтянул самоходные пушки и из них стал бить по батарее. Артиллеристы приняли бой. Но на их позициях уже рвались снаряды. Наблюдая обстрел, Конев понял: берут в вилку. Приказал артиллерийскому расчету отойти в укрытие. Сам прилег в окопчик метрах в пятидесяти. Командир батареи не успел выполнить его приказ, замешкался. Осколок настиг его и сразил.
Тогда командующий армией принял на себя управление огнем. В эти минуты в нем как бы жили два человека: командир батареи и полководец. Один из них давал цели, направлял огонь орудий, другой в то же время подытоживал в уме все увиденное в эти тяжелые сутки, то, что узнал и понял он в этом первом соприкосновении с врагом, и в мыслях его уже зрел план развертывания армии и первой ее операции.
Пока он с высотки вел огонь, одна из дивизий его армии форсированным маршем уже приближалась к Витебску...
Много малых и больших сражений провел маршал Конев в дни Великой Отечественной войны. Но этот первый бой в Витебске он запомнил особенно четко.
- Как говорится, лиха беда начало, - рассказывал он. - И простить себе не могу. Потерял я тогда из виду того самого майора Рожкова. Фамилию его запомнил, а имени и отчества не знаю. Узнавал о нем потом, наводил справки. Нет, затерялись его следы. А жаль, очень жаль - достойный офицер.
КОМАНДУЮЩИЙ ФРОНТОМ
Кто из людей военного поколения не помнит лаконичных сообщений Советского Информбюро о действиях частей под командованием генерала Конева на Западном направлении. Не расшифровывались тогда ни места действий, ни масштабы операций, ни сами эти успехи. Но в потоке горьких новостей тех дней, которые по утрам приносило радио, с надеждой и радостью звучали эти глухо поданные новости. И люди воспринимали их как предвестия больших наступлений, которых с таким нетерпением ждала страна. Теперь, разумеется, можно расшифровать эти сообщения. Речь шла о действиях подтянувшейся к фронту свежей 19-й армии.
10 июля перешли в наступление на Витебском направлении дивизии 19-й армии. Противник не ожидал их удара и поспешно отошел. В ходе боев фашистская группировка, вклинившаяся в расположение советских войск, была разгромлена. Продвижение врага на Рудню и Сураж приостановлено.
На центральном участке советско-германского фронта развернулась грандиозная оборонительная операция, вошедшая в историю Отечественной войны как Смоленская. И в том, что в те дни наступление гитлеровцев на Москву захлебнулось, важную роль сыграла 19-я армия, дравшаяся с врагом у Ярцева и Духовщины и достигшая в этих сражениях некоторых успехов.
По масштабам гигантского фронта, растянувшегося от Баренцева до Черного моря и измеряемого тысячами километров, это была не такая уж крупная победа. Территория, отбитая в те дни у врага, - всего несколько сожженных дотла сел и деревень. Но на западном участке фронта это была первая наступательная операция, увенчавшаяся успехом. И, как я уже сказал, скромные сообщения о ней, принесенные в ту августовскую пору сорок первого года, радовали советских людей, заждавшихся добрых вестей. В этих и других успешных действиях видели люди залог будущей победы. Поэтому моральное значение их трудно переоценить. Да, пожалуй, и военное тоже. Успех на этом участке показывал, как перемалывались уже тогда силы противника на каждом новом рубеже, обороняемом Красной Армией, и как в боях развеивался миф о непобедимости гитлеровских войск.
В этой операции И. С. Конев проявил себя как выдающийся полководец, способный руководить сражениями большого масштаба.
За успешное руководство войсками в Смоленском сражении Ивану Степановичу Коневу было присвоено звание генерал-полковника, и он был назначен командующим Западным фронтом.
- Я принял это назначение с благодарностью, но и с ощущением огромной ответственности, - вспоминает маршал. - Ведь тогда как раз гитлеровская ставка разработала операцию "Тайфун". Так Гитлер именовал замысленное им грандиозное наступление на Москву. Операцию, которую он намеревался завершить к зиме 1941 года. Для этого гитлеровское командование стянуло в район Смоленска большую и самую лучшую часть своих дивизий. Создало небывалый по мощи кулак, сосредоточило все отборное, самое боеспособное, что было в гитлеровской армии.
- Наша разведка знала об этом?
- Конечно, знала. Разведка у нас - и войсковая, и авиационная, и агентурная - работала хорошо, но что касается расшифровки замысла "Тайфуна", мне тогда еще и повезло. Привели ко мне взятого в плен немецкого летчика. Истребитель. Лихо дрался в воздухе. Когда его подожгли, тянул подбитый самолет к своим и выпрыгнул из него в самую последнюю минуту. Ас. Кресты, ордена. Перед фамилией - аристократическое "фон". Из военной элиты. Держался смело. Даже нагло. Заявил, что не считает нужным скрывать подготовку грандиозной операции. Сказал, что в Смоленске побывали не то Геринг, не то Гитлер. Кто, он точно не знал. Заявил, что офицерам объявлен приказ о форсировании захвата Москвы, и прибавил, что, по его убеждению, это произойдет к ноябрю. Словом, все выложил. А главное, слова аса, как говорят разведчики, "перекрывались" разведывательными данными. Причем мы знали и о том, что у противника на этом участке больше живой силы, нежели у нас, неизмеримо больше техники и, конечно же, транспортных средств.
