Александр Хинштейн - Ельцин. Кремль. История болезни
Но вот странная метаморфоза! Едва только Борис Николаевич получил желанное повышение, разом улетучились вся его вежливость и политкорректность. Он вновь становится прежним неотесанным Ельциным, и снова льются Рябову жалобы рекой.
Обеспокоенный первый решил поговорить с протеже «по душам». Он упрекнул Ельцина в высокомерии, грубости, нетактичности. Потребовал поработать над собой.
Критику тот выслушал молча, опустив голову. Надулся, нахмурился.
«Это все?» – «Пока да».
В тот же день в своем дневнике Рябов записал:
«Вынужден ему снова сделать замечания.
1. За его высокомерие.
2. Неуважение к товарищам по работе, в том числе и к членам бюро ОК КПСС, грубость, резкость в обращении и ненароком напоминание им, что вы, мол, не лезьте не в свое дело, если не понимаете.
3. Это выражается в том, что он очень болезненно воспринимает замечания в адрес строителей, как обиду для себя.
4. Сам резок с людьми, даже груб и нетактичен, до оскорбления, в то же время обидчив и вспыльчив даже при законной просьбе.
5. Никак не может отойти от ведомственности, а это плохо, даже пагубно».
Парадоксальная вещь. Со всех сторон сыплются на Ельцина кляузы . О его резкости знают даже уборщицы. То и дело секретаря обкома сношают , воспитывают, а он и в ус не дует.
Любого другого на его месте давно бы примерно наказали или вовсе убрали, а ему – только пальцем грозят, да и то издали.
Неужто такой он незаменимый? Вряд ли. Это еще товарищ Сталин, которого товарищи по ЦК тоже, кстати, обвиняли в грубости и нелояльности, сказал: «Незаменимых у нас нет».
А значит, вывод напрашивается только один. Борис Николаевич был абсолютно уверен в своей непотопляемости. За широкой надежной спиной Рябова чувствовал он себя в полнейшей безопасности.
Рябов и сам это теперь признает, посыпая голову пеплом. Только поздно: поезд уже ушел.
«Как я понял, но, к сожалению, значительно позже, Борис вел себя как типичный подхалим и карьерист, старался исполнять все мои пожелания, и мне это импонировало. Я и в мыслях не думал, что это его тактика для дальнейшего стратегического рывка в карьере, а наоборот, считал, что молодец, Борис, наконец-то понял задачи области и делает все, чтобы их осуществить. Мы продолжали дружить семьями. Я почему-то в него верил».
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Параноидальные психопаты воображают себя людьми наполеоновского масштаба, которым в отличие от остальных позволено все. Они высокомерны, грубы, отрицательно реагируют на критику. Это люди несокрушимой воли, для которых важно претворение в жизнь любой своей идеи. Последствия их деятельности бывают тем тяжелее, чем большей властью они обладают.
На третьих ролях в обкоме пробыл Борис Николаевич недолго. И года не прошло, как Рябова забрали в Москву – секретарем ЦК КПСС: курировать ВПК.
Это историческое известие застало Ельцина в столице, где поднимал он свою квалификацию на курсах в Академии общественных наук. Совпало это очень удачно, ибо вскоре Бориса Николаевича тоже вызвали на Старую площадь.
«Я знать ничего не знаю, по какому вопросу меня приглашают, – пишет он в “Исповеди…”, – хотя, конечно, где-то в душе чувствовал, какой может произойти разговор, но старался эти мысли отогнать».
Ельцин в который по счету раз лукавит. Прекрасно он знал, зачем вызывают его в ЦК, просто маска застенчивого скромника нравится ему куда больше, чем образ расчетливого службиста.
Очередным своим взлетом он вновь был обязан Рябову. Это именно Рябов сумел убедить Брежнева, что кандидатуру лучше ельцинской на вакантное место хозяина Свердловска не найти.
Сделать это было очень непросто. По неписаным партийным законам первым секретарем назначали обычно секретаря второго. Ельцин же был всего-навсего простым секретарем обкома, да еще и проработавшим в этой должности меньше года. Отсутствовало у него и партийное образование (злополучные курсы АОН, кстати, он окончить так и не успел), в ЦК никто его толком не знал. Он даже не был депутатом Верховного Совета, и все же Рябову удалось невозможное: он уломал генсека, и тот, не выдержав натиска, сдался. В конце концов, кто лучше новоиспеченного секретаря ЦК знает свои местные кадры…
Накануне похода в верха Рябов научил Ельцина как правильно вести себя. Говорить надо спокойно, размеренно, взвешивая каждое слово. (Это к вопросу о неожиданном вызове!)
И вот, пройдя через сито секретарей ЦК Капитонова, Кириленко и Суслова, Борис Николаевич вместе с Рябовым отправляется в Кремль.
Слово – главному герою.
«Брежнев сидел в торце стола для заседаний. Я подошел, он встал, поздоровался. Потом, обращаясь к моим провожатым, Брежнев говорит: “Так это он решил в Свердловской области власть взять?” Капитонов ему объясняет: да нет, он еще ни о чем не знает. “Как не знает, раз уже решил власть взять?” Вот так, вроде и всерьез, вроде и в шутку начался разговор. Брежнев сказал, что заседало Политбюро и рекомендовало меня на должность первого секретаря Свердловского обкома партии.
В тот момент вторым секретарем обкома в Свердловске был Коровин, то есть нарушалась привычная перестановка. Получалось, что рядовой секретарь выдвигается сразу на должность первого, а второй остается на своем месте. Хотя, объективно говоря, Коровин, конечно, для первого секретаря со своим характером не годился. (А Ельцин с его характером? – Авт .) Это понимали все.
“Ну как?” – спросил Брежнев. Все это было, конечно, неожиданно для меня (! – Авт .), область очень крупная, большая партийная организация… Я сказал, если доверят, буду работать в полную силу, как могу. Поднялись, он вдруг говорит: “Только пока вы не член ЦК, поскольку уже прошел съезд, выборы закончились”. Я, естественно, и вопроса такого не мог задать, но он почему-то таким оправдывающимся голосом это проговорил. Потом смотрит, а у меня нет депутатского значка Верховного Совета, и говорит: “Вы не депутат?” Я отвечаю: “Депутат”. Он оглядывается на секретарей с удивлением: “Как депутат?” Я вообще-то совершенно серьезно говорю: “Областного Совета”. Это, надо сказать, вызвало большое оживление, поскольку депутат областного Совета на их уровне за депутата не считался. Ну, в общем, на том и расстались. Давайте, говорит, с пленумом не тяните».
2 ноября 1976 года на пленуме Свердловского обкома Борис Ельцин единогласно был избран первым секретарем.
В своей первой же, тронной речи он сказал, что главное – забота о людях, «а на добро они всегда откликнутся с повышенной отдачей».
«Это кредо, – скромно добавляет он в “Исповеди…”, – осталось у меня и сейчас, и я в него верю».
