Валерий Абатуров - Харьков – проклятое место Красной Армии
Незначительным в эти дни было продвижение 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армий, наступавших уступом к северо-востоку от 1-й танковой армии. Вечером 9 августа по указанию Ставки 5-я гвардейская танковая армия была выведена в район Сенного и передана в подчинение командующего войсками Степного фронта. 6-я гвардейская армия после разгрома борисовской группировки противника была выведена в резерв и сосредоточивалась на левом крыле фронта в районе Золочева.
Замедление темпа наступления левого крыла Воронежского фронта вызвало озабоченность Ставки. В ее директиве, направленной генералу Ватутину в ночь на 10 августа, указывалось: «Ставка Верховного Главнокомандования считает необходимым изолировать Харьков путем скорейшего перехвата основных железнодорожных и шоссейных путей сообщения в направлениях на Полтаву, Красноград, Лозовую и тем самым ускорить освобождение Харькова. Для этой цели 1-й танковой армией Катукова перерезать основные пути в районе Ковяги, Валки, а 5-й гвардейской танковой армией Ротмистрова, обойдя Харьков с юго-запада, перерезать пути в районе Мерефы»[412]. На основании этой директивы командующий войсками Воронежским фронта поставил 1-й танковой армии задачу: к исходу 11 августа овладеть районом Мурафа, Алексеевка, Ковяги, а передовым отрядом захватить Валки, перерезав железную дорогу Харьков – Полтава.
Опасность, нависшую над его харьковской группировкой, понимало и немецкое командование. 10 августа в «Дневнике боевых действий верховного командования вермахта» отмечалось: «Противник по-прежнему наносил тяжелые удары на участке фронта оперативной группы «Кемпф» и 4-й танковой армии в районе северо-западнее и восточнее Харькова. Наша линия фронта проходит теперь в 15 км от Харькова»[413].
Армии левого крыла Воронежского фронта, приступившие к выполнению задачи по изоляции харьковской группировки врага, встретили с его стороны ожесточенное сопротивление. Несмотря на это, 1-я танковая армия, с тяжелыми боями форсировав р. Мерчик, развивала наступление в южном направлении. В 9 часов утра 11 августа 6-я мотострелковая бригада 6-го танкового корпуса и 1-я гвардейская танковая бригада 3-го механизированного корпуса ворвались в Высокополье и на станцию Ковяги. Железная дорога Харьков – Полтава была перерезана.
Значительно успешнее 8–11 августа наступали войска правого крыла Воронежского фронта. Его 40-я армия, продвинувшись в западном и юго-западном направлениях, вела бои в районе Боромля, Тростянец. Соединения левого фланга 38-й армии, прорвав оборону врага, действовали на рубеже Железняк, Большой Бобрик. Наибольшее продвижение здесь имели соединения 27-й армии. Приданный ей 5-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта А.Г. Кравченко 11 августа освободил Котельву. 4-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта П.П. Полубоярова в этот день ворвался в Ахтырку и завязал бои на улицах города.
Если на картах Генерального штаба, детально отражавших ежедневные изменения обстановки, все было предельно ясно, то о войсках, воплощавших в жизнь замыслы и решения командующих, этого сказать нельзя. Так, например, вспоминая об августовских боях в районе Ахтырки, бывший начальник штаба минометного дивизиона 4-го гвардейского танкового корпуса И.Г. Ромм отмечал, что после овладения Грайвороном «тут возник такой слоеный пирог, в котором не сразу поймешь – кто кого окружает: мы их или они нас». По свидетельству Ромма, идея нанести внезапный удар по Ахтырке возникла после допроса двух пленных немецких саперов, которые показали, что там разгружается дивизия СС «Великая Германия». Вначале это сообщение было воспринято офицерами штаба артиллерии корпуса, которые вели допрос, с полным недоверием. «Но, – как пишет Ромм, – пленные стояли на своем: «Великая Германия». Она действительно стояла в районе Орла (пленные называли его «Орэль»), но потом их погрузили в эшелоны и отправили в Италию, где высадились американцы. В пути им приказали разгружаться. Саперный батальон бросили вперед, чтобы задержать русских, пока идет разгрузка. Их батальон полностью уничтожен. Все офицеры погибли. Как называется станция выгрузки? Пленные не помнят. Какое-то очень трудное русское название.
– Может, Ахтырка? – подсказал командующий (артиллерией корпуса. – Авт.).
– Да, кажется, что-то в этом роде, – не очень уверенно подтвердили пленные.
Это было трагической ошибкой. Пленные запомнили название и на допросе в штабе корпуса повторили его уже вполне уверенно. Известие о разгрузке в Ахтырке моторизованной дивизии СС пошло шифром и в штаб армии, и в штаб фронта и быстро превратилось в оперативное решение: с хода ворваться в Ахтырку и разгромить дивизию на выгрузке»[414].
4-й корпус, получив задачу, начал выдвижение в направлении Ахтырки. Впереди двигались танки, за ними – мотострелки, далее – минометчики и подразделения обеспечения. Однако с рассветом колонна начала подвергаться ударам авиации. Уходя из-под ударов и обходя встречавшиеся опорные пункты противника, части корпуса отклонились от кратчайшего маршрута, затратили на это много времени и понесли большие потери в людях и технике. «Наш путь был усеян горящими машинами, танками и обгоревшими трупами… У села Купьеваха наше положение стало таким отчаянным, что никакие приказы фронта не могли нас заставить двигаться дальше. В небе над нами кружило уже несколько десятков самолетов. Бомбовые удары и штурмовки следовали один за другим. Мы загнали машины в бурьян, замаскировались и стали ждать ночи», – пишет об этом марше И.Г. Ромм[415].
Минометные подразделения вышли к Ахтырке лишь к полудню. К этому времени танковые бригады прорвались-таки в город и заняли вокзал, но никаких немецких танков, тем более в эшелонах, там не обнаружили. Теперь они сами находились в ловушке, так как немецкое командование блокировало город своими танками и штурмовыми орудиями. Оказать помощь танковым подразделениям в городе могли только мотострелки. Вскоре мотострелковая бригада корпуса развернулась в боевой порядок, но огневая подготовка атаки была сорвана, так как немецкие «пантеры» огнем прямой наводкой буквально смели огневые позиции пушечных и минометных батарей. Мотострелки поднялись и снова залегли под огнем вражеских пулеметов.
День клонился к закату, когда немецкие танки после мощного бомбового удара авиации перешли в контратаку. Как вспоминает все тот же очевидец тех событий: «Нужно было спасать людей и материальную часть. Мы набрасывали на машины без разбора минометные стволы, двуноги, опорные плиты, катушки с кабелем и ящики с минами. Это было не отступление, а беспорядочное бегство. Остановились на каком-то кукурузном поле. Люди, танки – все смешалось. Чтобы разобраться, приходилось ждать рассвета».
