Генри Мортон Стенли - В дебрях Африки
Лес занял долину во всю ширину, образуя поперек нее темную преграду, представляющую резкий контраст с белесоватой травой, которая растет по старому руслу высохшего озера и питается его соляными отложениями.
Однажды вечером во время нашего пребывания в Мцоре перед закатом солнца открылся великолепный вид на Рувензори. По ту сторону передового хребта показались, наконец, обширные поля снега, а из-за них выставились белоснежные пики. Во весь день мы видели лишь длинный ряд темных величавых стен, верхушки которых скрывались за слоями свинцового тумана; но вот с пяти часов пополудни верхние гребни гор постепенно стали разоблачаться, и глазам нашим представилась торжественная линия исполинских масс; потом из-за черных туч начали одна за другой возникать белые вершины, и, наконец, весь снеговой хребет предстал перед нами в своей величавой и унылой красоте. Это была такая поразительная картина великолепия и пустынности, что мы не могли от нее глаз оторвать, и на всех лицах было написано благоговейное изумление. Туземцы говорят, что слово Рувензори (Руэнцори) означает «Творец дождя», или «Царь облаков».
14 июня мы выступили в сопровождении целой свиты ваконжу и через четыре с половиною часа достигли Мухамбы в Усонгора. Выйдя из Мцоры, мы сошли в травянистую равнину, еще в не очень давнее время бывшую частью того озера, к которому мы теперь направлялись. На полпути переправились через довольно значительный приток Семлики, называемый Руими и отделяющий Уконжу от Усонгора. Вскоре после того переправились через другой поток, исходящий из горячего ключа.
На другой день, пройдя один час дальше Мухамбы, мы покинули равнину и начали подниматься в горы. К югу хребет понижается и образует продолговатый холмистый мыс, разделяющий Усонгору на восточную и западную части, которые когда-то обе были под водами озера.
Поднявшись на высоту около 500 м, мы увидели перед собою целый мир холмов и, вероятно, кроме того, увидели бы незабываемое зрелище, если бы не вечный туман, окутывающий главный хребет. Но вид был все-таки замечателен, и, несомненно, в будущем часто будут писать с него картины и многократно его описывать. Он мне напомнил альпийские пейзажи, видимые из Берна, хотя здешние африканские хребты гораздо выше тех, и, кроме того, над ними высятся еще белоснежные пики, эти величавые цари, перепоясанные дымчатыми облаками.
Пройдя упомянутый высокий мыс, мы спустились на 100 м ниже, перерезали узкую и глубокую долину и стали лагерем в Карими.
15 июня в 5 часов 15 минут пополудни облака и туманы рассеялись у вершин Рувензори, и открылся наилучший из всех виденных нами доселе видов. Описание его отлагаю до следующей главы. Мы поспешили установить фотографический аппарат, чтобы увековечить одно из редчайших в мире зрелищ и представить людям самый великолепный из всех африканских видов.
16 июня сделали длинный переход в 4¾ часа и пришли к зерибе Рузессэ. Из Карими мы метров двести спускались в равнину восточной Усонгоры и через час пришли к реке Рувераи, имеющей до 15 м ширины при глубине в 30 см. Это совершенно прозрачный и холодный, как лед, поток – сразу чувствуется, что он только что покинул родные ледники.
Когда мы подходили к Рузессэ, один васонгорский пастух, состоящий на службе у Рукеры, военачальника уара-сура, пришел к нам с равнины и предложил указать местонахождение одного из табунов, принадлежащих Рукере. Мы воспользовались дружеской услугой этого молодца, который действовал так из патриотизма в отместку тирану, разорявшему его родину. Мы дали ему конвой с пятьюдесятью ружьями и через четверть часа получили двадцать пять голов жирного скота, который присоединили к своему прежнему стаду из ста голов и благополучно пригнали к зерибе селения Рузессэ.
С вершины навозных куч, сложенных вокруг деревни наподобие высокого вала или укрепления, мы в первый раз увидели, в 5 км к югу отсюда, озеро Альберта-Эдуарда-Ньянца.
Рувензори – Царь облаков
Перейдем к описанию хребта Рувензори. Под таким названием известен этот хребет среди племен, рассеянных в области озер. Европейским географам он был известен под названием Лунных гор, арабские компиляторы звали его Джебель-Кумр, Гумр, или Каммар, т. е. также «Горы Луны».
Много веков прошло с тех пор, как видел их кто-либо, способный толково передать повесть о своих исследованиях, и может случиться, что еще много лет пройдет, прежде чем опять увидит эти горы путешественник. Путь по Нилу закрыт теперь надолго, а с запада все заполонили маньемы, захватившие громадную площадь и все продвигающиеся вперед, на восток и на север. Так как маньемы на пути своем только и делают, что жгут, режут и разоряют каждое селение, то если бы кто затеял еще раз послать туда экспедицию с западного берега, вряд ли в разоренном краю нашлись бы средства к пропитанию сколько-нибудь значительного отряда.
Хорошо известные уара-сура настолько свирепы и многочисленны, а ваньоры такие исконные предатели, что путь через Торо возможен только для очень значительных сил. Что же касается до Уганды, распространяющей свое влияние на Удду и Анкори, то все происходящее там за последнее время заставляет предполагать, что и с юго-востока едва ли будет возможно пройти; с востока также представляются очень серьезные затруднения. Все это причины сами по себе достаточные. Но, кроме того, следует принять во внимание, что из новейших путешественников решительно никто – ни сэр Самуэль и леди Беккер, ни Джесси-паша, ни Мезон-бей в 1877 г., ни мы сами в 1887 г., ни Эмин-паша в 1888 г. – не видал того, что следовало бы видеть, а потому мне кажется необходимым описать хребет Рувензори с некоторыми подробностями.
Надо сознаться, что с тех мест, где побывал сэр Самуэль Беккер, Рувензори должен быть так же хорошо виден, как собор Св. Павла с Вестминстерского моста. С другой стороны, когда на пароходе объезжаешь вокруг озера Альберта, как делали Джесси-паша и Мезон-бей, несомненно можно увидать снеговые вершины, конечно, в том случае, если они не закутаны густыми облаками и слоями тумана, под которыми эти горные выси скрывают свой величавый венец до трехсот дней в году.
В декабре 1887 г., когда мы шли к озеру Альберта, с горы Пизга мы увидели длинную цепь гор, покрытых до вершины лесом, высоту которых мы тогда приблизительно определили от 2 000 до 2 500 м. Эта цепь тянулась с юго-востока на юг, Возвращаясь с озера в том же декабре, мы вдруг заметили появление на горизонте двух громадных усеченных конусов к югу от нас, с легким отклонением на запад. Нам показалось, что высота их должна быть от 3 000 до 4 000 м. Мы окрестили их Близнецами (раздвоенная вершина) и сильно заинтересовались ими, полагая, что по соседству от них или между ними и горою Гордон-Беннет должна быть очень живописная местность.
