Юрий Сенин - Подлинная судьба Николая II, или Кого убили в Ипатьевском доме?
Вопрос о том, что же случилось в доме Ипатьева в июле 1918 года, повис в воздухе.
ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ ИСЧЕЗЛА ВО ВТОРОЙ РАЗ.
Но все это были только цветочки. Ягодки появились тогда, когда Глава Российского Императорского Дома Ее Императорское Высочество Великая Княгиня Мария Владимировна обратилась в Генеральную прокуратуру Российской Федерации с заявлением о реабилитации Императора Николая II и Членов его Семьи. К заявлению о реабилитации были приложены свидетельства о смерти всех членов Семьи, выданное органами ЗАГС, в которых указано, что причиной смерти Романовых Николая Александровича, Александры Федоровны, Ольги Николаевны, Татьяны Николаевны и Анастасии Николаевны был их расстрел в «Доме особого назначения» в Екатеринбурге. Кто и на каком основании выдал эти документы за два года до решения Правительственной комиссии, которая должна была рассмотреть эти вопросы, а также, в связи с этим, какова их законность, не ясно.
Как было показано выше, суда, который бы рассмотрел и подтвердил выводы белогвардейского следователя Соколова, не было. Следовательно, факт расстрела официально не был установлен. Вопрос о подлинности захоронения в Петропавловской крепости не прояснен даже для адвокатов Е.И.В.
А вышеприведенные материалы белогвардейского следователя Кирсты, вообще, ставят под сомнение факт расстрела Царской семьи. Легенда, поддержанная президентами и патриархом, продолжается. В бюрократическом государстве она, по-видимому, обречена на вечную жизнь.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Воспоминания Белобородова о перевозке Николая Романова из Тобольска в Екатеринбург
Находившийся по соседству с Уральским областным Исполнит. Комитетом (Облсовет) бывший царь, сосланный Врем. Правит, в Тобольск, привлекал к себе внимание с самого начала гражданской войны. Перед нами стояла не только угроза попытки использования Николая II как олицетворение контрреволюционного движения, но и опасение, что он может бежать за границу. Всем было тогда понятно заявление французского министра Рибо (кажется, Рибо) о том, что «Николай II остается другом Франции». Это заявление было сделано, если не ошибаюсь, через 2–3 недели после свержения Николая.
Я приехал в Екатеринбург из Петрограда, после разгона Учредилки, в конце января 1918 года. Уже тогда в разговорах со многими товарищами приходилось признавать всю важность своевременного пресечения и предупреждения способов, какими могли воспользоваться друзья Николая II, чтобы использовать его в контрреволюционных целях.
Насколько я помню, мы, уральцы, представляли дело таким образом: Николай и его семья должны быть перемещены на Урал. Этим совершенно устраняется (при организации соответствующих условий надзора и охраны) возможность к побегу. Кроме того, если бы друзья Николая с германской стороны захотели его у нас вырвать, у нас остаются тысячи возможностей его ликвидировать в процессе отправки.
Тут необходимо указать на один прецедент, с которым нам пришлось столкнуться ранее в феврале месяце. В Екатеринбург была направлена группа заложников из Прибалтийского края: бароны, буржуа, офицеры, во главе с светлейшим князем Ливеном. Пробыли они в Ек-ге недели две, доставляя нам кучу хлопот с помещением, продовольствием и т. д. Неожиданно получается из Петрограда от Совнаркома телеграмма с предложением усадить их в вагоны и вернуть в Петроград. Нам совершенно ясно было, что возвращение их является актом нашей уступки немцам, с которыми мы вели тогда переговоры о мире.
Мы, т. е. Облсовет (так назывался тогда Ур. Обл. Исп. Комитет) «замитинговали». На одном из заседаний Облсовета мы встали на такую точку зрения, предложенную Ф.Ф. Сы-ромолотовым (наш комиссар финансов): возвращение св. кн. Ливена — это вынужденная со стороны Совнаркома уступка; под давлением событий наши питерские товарищи должны были эту уступку сделать. Не исключена возможность что предложение о возвращении Ливена является… на улучшение общего политического положения.
Эту историю с заложниками я привел для того чтобы пояснить нить наших умозаключений в вопросе о судьбе Николая.
Мне не пришлось участвовать в принятии мер на первых шагах деятельности областного совета по вывозу Николая II из Тобольска. Эти меры по решению Облсовета были приняты в мое отсутствие Борисом Владимировичем Дидковским (моим заместителем, товарищем председателя Облосовета), когда я находился в г. Вятке по поручению Обл. Совета. По приезде из Вятки во второй половине марта месяца т. Дидковский сообщил мне, что сделаны шаги к тому, чтобы согласовать вопрос о перевозке Николая с Западно-Сиб. Советом (в Омске), что в Тобольск был послан с поручением тов. Заславский. Здесь необходимо остановиться на личности Дидковского и Заславского, игравших значительную роль в деле перевоза Николая II из Тобольска.
Борис Владимирович Дидковский — бывший эмигрант, инженер (кажется, горный), перешедший еще до Октябрьской революции к нам от интернационалистов-меньшевиков. По приезде из-за границы в 1917 г. начал работать на Урале; если не ошибаюсь, в Екатеринбург он перешел из Верхотурья, где был председателем исполкома. В Екатеринбурге он работал по своей специальности в Совнархозе, созвал первый после Окт. революции уральский областной съезд рабочих золото-платиновой промышленности, национализировал целый ряд предприятий в Екатеринбурге. (Пособием при… подлежащих национализации предприятий ему обычно служила телефонная книжка г. Екатеринбурга. После эвакуации Екатеринбурга (Екатеринбург был сдан 25.VII.18 г.) он был заведующим уральским секретариатом в Москве (представительство Ур. Обл. организаций), затем по возвращении из Москвы выполнял боевое задание Реввоенсовета III армии по обороне перевалов на Северном Урале, потом был заместителем, а затем и начальником снабжений III армии, теперь (пишется в феврале 1922) посветил себя педагогической деятельности в Уральском Горном институте.
Т. Заславский (имя и отечество не помню) питерский рабочий, посланный на Урал ЦК партии, был председателем На-деждинского Совета раб. депутатов. Старый член партии, решительный человек, был довольно заметным работником на Урале. Теперь (11.1922) я потерял его из вида. Он, кажется, собирался делать военную карьеру, хотел поступить, или даже поступил в 1919 г. в академию Краен. Генштаба. Заславский был слушателем акад. Ген. Штаба (примерно в XII.23 г.).
Заславский получил примерно такого рода директиву. По приезде в Тобольск выяснить общее политическое положение на месте, настроение местного совета, ознакомиться с условиями, в которых содержится Николай II и с режимом применяемым к нему, проникнуть в место содержания Николая и лично удостовериться, что он находится налицо, стараться подчинить своему влиянию стражу и подготовить перевозку Николая в Екатеринбург.
