Андре Агасси - Откровенно. Автобиография
Я УЧАСТВУЮ В ЧЕМПИОНАТЕ США среди мужчин на грунтовых кортах в Хьюстоне. Мне достаточно выйти в финал, чтобы вновь получить титул первой ракетки мира. И я делаю это. Я одерживаю победу над Юргеном Мельцером — 6–4, 6–1 — и отправляюсь праздновать с Дарреном и Джилом. Выпиваю несколько коктейлей с водкой и клюквенным соком. Меня нисколько не волнует завтрашняя встреча с Роддиком в финале чемпионата, ведь я уже занимаю первую строчку в мировой классификации. И поэтому на следующий день одерживаю победу. Ничто не дает лучшей готовности к матчу, чем великолепный коктейль из заинтересованности в успехе и безразличия.
За несколько дней до тридцатитрехлетия я становлюсь самым возраст-ным игроком, занявшим первое место в мировой классификации. Я лечу в Рим, чувствуя себя как Понс де Леон[50], отправившийся на поиски источника вечной молодости. Однако, сходя с трапа, ощущаю вполне старческие боли в плече. Я плохо играю в первом круге, но не особо забочусь об этом, предпочитая выбросить проблему из головы. Несколько недель спустя, на Открытом чемпионате Франции 2003 года, плечо все еще болит, однако тренируюсь в полную силу. Даррен утверждает, что я в отличной форме.
Во втором круге играю на корте имени Сюзанн Ленглен, с которым у меня связано множество плохих воспоминаний. В 1996-м я проиграл здесь Вудраффу, в 1998-м — Сафину. Сейчас играю с мальчишкой из Хорватии, Марио Анчичем. Проигрываю два сета и начинаю отставать в третьем. Анчичу девятнадцать лет, в нем сто девяносто пять сантиметров роста, он отлично подает и бьет с лета — и ничуть меня не боится. Корт имени Сюзанн Ленглен считается медленным, даже туповатым, но сегодня мяч летает очень быстро. Мне совсем не просто его контролировать. Тем не менее я беру себя в руки и выигрываю очередные два сета. К пятому совершенно измочален, плечо категорически отказывается работать, и, завоевав четыре матч-пойнта, я последовательно проваливаю их все. На трех из них совершаю двойную ошибку при подаче. В конце концов я все-таки выигрываю у этого мальчишки, но лишь потому, что он боится поражения больше меня.
В четвертьфинале предстоит встреча еще с одним представителем молодняка — аргентинцем Гильермо Кориа. Он публично заявляет, что я — его герой. На это говорю журналистам, что лучше бы я не был его героем, а взамен играл бы с ним не на грунте. Господи, как же я ненавижу эту грязь! Из пяти первых геймов проигрываю четыре. Но затем выигрываю сет. Господи, как я люблю эту грязь!
Впрочем, Кориа сохраняет спокойствие. Во втором сете он с ходу завоевывает преимущество — 5–1. Не пропускает ни одного мяча, играет быстро и еще ускоряется по ходу игры. Мог ли я когда-нибудь двигаться с такой же скоростью? Я пытаюсь смутить его, выходя к сетке, но это бесполезно. Сегодня он просто-напросто сильнее. Кориа выбивает меня из турнирной сетки — и с первого места в мировой классификации.
В Англии на разогревочном турнире перед Уимблдоном я одерживаю победу над австралийцем Петером Луцаком. Это тысячный матч в моей карьере. Когда мне говорят об этом, я едва удерживаюсь на ногах. Позже, за бокалом вина со Штефани, прогоняю в памяти всю эту тысячу игр.
— Я помню каждый матч, — признаюсь Штефани.
— Разумеется, — соглашается она.
На день рождения я везу Штефани в Лондон на концерт Энни Леннокс, одной из любимейших ее певиц. Но сегодня она и моя личная муза. Кажется, Энни все время обращается только ко мне. Надо бы сказать Джилу, чтобы включил пару композиций Леннокс в свой сборник «Слезы капали — 2». И еще — неплохо бы слушать ее перед каждым матчем:
Никогда не пройти мне этой тропой,
И мечта останется лишь мечтой …[51]
Я — ОДИН ИЗ ФАВОРИТОВ Уимблдона в 2003 году. Почему? Ни один теннисист, успевший стать отцом, не выигрывал этот турнир с 1980-х годов. Отцы не выигрывают Больших шлемов. В третьем круге я играю с марокканцем Юнесом Эль-Айнауи, который тоже недавно отпраздновал пополнение семейства. Я шучу с журналистами, утверждая, что с удовольствием сыграю с тем, кто спит так же мало, как я.
Перед матчем Даррен инструктирует меня:
— В самом начале, когда будешь доставать этого парня ударами слева и увидишь, что он бьет резаный мяч, отбивай его с лета. Так ты дашь ему понять, что он не сможет отсидеться за осторожными ударами, в оборонительной позиции. Нет, ему придется придумать что-нибудь нестандартное. Это твое предупреждение потом непременно спровоцирует его на ошибки.
Хороший совет. Я быстро добиваюсь преимущества, выигрываю два сета против одного. Но Эль-Айнауи не сдается. В четвертом сете он показывает все, на что способен, и зарабатывает три сетбола. Я не хочу доводить дело до пятого сета. Даже думать не желаю о том, чтобы играть матч из пяти сетов. Последние розыгрыши четвертого сета кажутся мне пугающими, и я делаю все, что рекомендовал Даррен. К тому моменту, когда выигрываю этот матч, я выжат, как лимон. Мне предстоит свободный день, но я знаю, что его не хватит для полноценного отдыха.
В четвертом раунде играю с австралийцем Марком Филиппуссисом, совсем юным мальчишкой, который считается безумно талантливым, но, увы, бездумно разбазаривающим свой дар. У него мощнейшая подача, и сегодня он, кажется, подает еще сильнее, чем всегда: скорость мяча доходит до 225 километров в час. Он подает навылет сорок шесть раз. Тем не менее матч продолжается, двигаясь к ожидаемому нами обоими пятому сету. При счете 3–4 он подает, и каким-то чудом я зарабатываю брейк-пойнт. Он ошибается в первой подаче. Я уже чувствую на губах привкус победы. Следующую подачу он посылает со скоростью 222 километра в час прямо в центр корта. Скорость устрашающая, однако я успеваю догадаться, куда идет мяч. Выбрасываю вперед ракетку и перекидываю мяч на его сторону корта. Филиппуссис может лишь беспомощно наблюдать за его полетом. Мяч чуть не врезается в него, однако приземляется в сантиметре от задней линии. Аут.
Если бы мяч попал в корт, это придало бы мне сил и я мог бы выиграть весь матч с одной подачи. Увы, этому не бывать. Теперь Филиппуссис поверил в свою удачу, даже, кажется, стал капельку выше ростом. Он играет на победу. Все происходит в мгновение ока. Минуту назад меня отделяла от триумфа лишь одна подача, и вот уже мой соперник вскидывает руки в радостном жесте. Это теннис.
В раздевалке я по-новому чувствую свое тело. Игра на травяных кортах становится суровым испытанием, и пять сетов на траве оставляют меня совершенно без сил. Кроме того, корты Уимблдона в этом году выровнены, как никогда, что означает: долгие обмены ударами, больше движения, больше прыжков, больше наклонов. Моя спина — настоящая проблема. С ней никогда не было легко, теперь же ее состояние меня по-настоящему тревожит. Боль, начинаясь от спины, пробегает по ягодицам, охватывает колено, отдается в голени и стреляет в лодыжке. Так что мне повезло, что я проиграл Филиппуссису и не прошел в следующий круг. Иначе все равно пришлось бы сниматься с матча.
