Куртис Кейт - Антуан де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой
Идея перелета привлекала редакторов «Энтранзижан» гораздо больше, чем Дидье Дора, в чьей помощи Сент-Экзюпери нуждался, чтобы подготовить самолет. На бумаге – и Дора был вынужден признать это – затея имела смысл. С его скоростью «симун» мог покрыть расстояние от Парижа до Сайгона за 70 часов – на 17 часов меньше, чем потратил Джапи на перелет, и достаточно, чтобы обеспечить предельный уровень безопасности для таких непредсказуемых явлений, как встречные ветры. Но в целом проект оставил Дора равнодушным. Эти сильно разрекламированные «рейды» (как их называли во Франции) слишком уж напоминали цирковое представление, ту самую цирковую акробатику, которую он сурово искоренял в Тулузе. Кроме того, оставалась всего одна неделя для подготовки самолета, и это означало наскоро выполнять работы до наступления рождественских каникул. К тому же Сент-Экзюпери явно испытывал нервное напряжение – едва ли идеальное условие для человека, собирающегося подвергнуть свой организм изнурительным физическим испытаниям. Но Антуан проявил столько настойчивости и казался таким удрученным при мысли, что «золотая возможность» ускользает от него, что Дора наконец смягчился, и его механики приступили к работе по переоборудованию «симуна».
В вопросе, почему сам Сент-Экзюпери лишь изредка принимал участие в заключительных приготовлениях, ясности нет. Консуэла с самого начала возненавидела этот план и продолжала придираться и пилить его, ворчливо уговаривая отказаться. Прошло Рождество, затем среда, потом четверг и пятница, и, тем не менее, отлет все откладывался. Плохая погода, возможно, послужила одной из причин, но, скорее всего, «симун» еще не был готов. Но в пятницу вечером, в небольшом бистро на авеню Клиши, где они с Консуэлой обедали с Раймоном Бернаром и его женой, Тонио показал себя решительно настроенным и готовым совершить перелет во что бы то ни стало.
– Пройдемся со мной до аптеки, – предложил он Бернару после того, как они закончили есть. – Я хочу купить немного бензедрина, чтобы не заснуть в воздухе.
Когда они шли по улице, Сент-Экс заметил вывеску в дверном проеме с рекламой оккультных способностей некой мадам Анастасии (или какое-то похожее имя), «астролога и ясновидящей», способной предсказывать будущее любому пожелавшему зайти в ее апартаменты.
– Подождите здесь немного, ладно? – попросил он Бернара. – Я ненадолго.
Пара больших шагов – и Антуан исчез на лестнице.
Когда он спустился через минуту или две, то был заметно расстроен словами предсказательницы. Бернар взглянул на него вопросительно, но его друг только раздраженно воскликнул:
– О, ничего особенного! Обычное гадание на картах, ерунда! Пожалуйста, забудьте об этом! Смешно, что я поддался подобному импульсу.
Он переменил тему разговора, и лишь месяц спустя, когда Бернар снова встретился с Сент-Эксом, то узнал, что волшебный кристалл предсказал неудачу его предприятию.
На следующий день, в субботу, Сент-Экзюпери, сопровождаемый другом Жаном Люка, бывшим в Порт-Этьенне, отправились с визитом к месье Виоду, возглавлявшему бюро прогнозов погоды Боургета. Он собирался вылетать на следующее утро (29 декабря) и хотел выяснить, какая погода ожидает его в полете. Наверху, в метеорологической комнате, двоих авиаторов поставили перед огромной, окрашенной в коричневато-желтый цвет картой мира, где направление ветра отмечалось карандашом, подобно усикам, ощетинивающимся крошечными шипами.
– Этот, – сказал Виод, отмечая пальцем антициклон, – поразит нас в понедельник.
Над Россией и Норвегией ветры крутились в вихре, подобно связанным демонам, напряженным, но еще не высвободившимся. Но к северу от Персидского залива веял крошечный дервиш.
– Это песок? – спросил Сент-Экзюпери, уже чувствуя горячее песчаное дыхание пустыни, неистово дующей ему в лицо, когда он, ослепленный, искал дорогу к Басре.
– Песок? – удивился Виод, медленно покачав головой. – Нет…
Больше для взлета на следующее утро Сент-Эксу ничего не требовалось. Поздним вечером того же дня Люка позвали в отель «Пон-Руайяль» к телефону.
– Мне нужна кое-какая помощь, по карте, – объяснил ему Друг.
Войдя в номер, Люка увидел раскрытые карты, разложенные на столе, но никаких расчетов по компасу, никаких полетных данных еще не было сделано. Сент-Экс пожал плечами и улыбнулся грустной, беспомощной улыбкой, затем спросил:
– Старик, ты не сделаешь их для меня?.. Мне надо поговорить с Консуэлой.
Люка взял линейку и угольник и, сидя над сложенными в гармошку картами, принялся за расчет времени и поведения компаса. Сент-Экзюпери тем временем удалился за занавески в другой половине номера, где спор, как показалось Люка, шел несколько часов.
В четыре часа утра Люка растолкал Сент-Экса. Тот выглядел не таким, как обычно: осунувшимся и измученным. Он нехотя заставил себя подняться и посмотреть на отметки на карте. Там отмечалась Луна, чья тонкая щепка полумесяца станет сопровождать его тем вечером до десяти часов. Там отмечались восходы солнца и закаты, по Гринвичу и по местному времени. И были карты с измерениями расстояния и счислениями компаса. Внизу Анри Сегонь ожидал в вестибюле с двумя другими друзьями – Леоном Вертом и его женой Сюзанной (о ней еще пойдет речь в другой главе). Когда они направились к летному полю, кто-то спросил Сент-Экса, куда тот поставил термосы с кофе. О, небо! Он забыл их. К счастью, они нашли открытую в это время аптеку, купили пару фляг и заполнили их в кафе, где владелец только-только включил свет.
Дидье Дора уже был на аэродроме в Ле-Бурже, вместе с Андре Прево, механиком, сопровождавшим Сент-Экса в его средиземноморском «пикнике». Когда «симун» выкатили из ангара, он был едва различим в серых предрассветных сумерках под занудным моросящим дождем. Сент-Экзюпери обошел вокруг самолета, провел рукой по крылу и фюзеляжу, как наездник, ласкающий лошадь. Он гордился своим «рысаком», который так хорошо держался многие тысячи миль. Уложили термосы и две небольшие дорожные сумки, затем в кабину забрались Прево и Сент-Экс. Еще не совсем рассвело, и приборная панель светилась, напоминая звездное созвездие. Вскоре это будет единственное, что у них останется, поскольку для максимальной скорости и дальности полета с «симуна» сняли все, оставив лишь самое необходимое. Даже радио не избежало той же участи и оказалось за бортом, так как выбор приходилось делать между радистом и механиком: соответственно, как только они окажутся в воздухе, они уже не смогут связываться с землей. Но это не беспокоило Сент-Экзюпери. Предыдущей зимой он прослушал одиннадцать с половиной часов P.S.V. – «Pilotage sans visibilité», или инструктаж по «слепому полету», – в летной школе, основанной Анри Фарманом на аэродроме в Туссус-ле-Нобль, а в остальном он знал, что мог полагаться на добросовестную работу Люка по составлению карты.
