Леонид Кучма - После майдана 2005-2006. Записки президента
Если о проявлении «родственных отношений» сообщают под такими заголовками, то я не знаю, что сказать.
А через неделю, как на зло, в «Новых Известиях»: «Россия не извинится перед Украиной за голодные годы». «Посол РФ в Украине Виктор Черномырдин заявил, что Москва не будет извиняться перед Киевом в связи с голодом 1932-1933 гг. «Извиняться мы не собираемся - нам не перед кем извиняться», - сказал Виктор Степанович. Он считает, что Россия как правопреемница СССР и так взяла на себя много обязательств и что «ей нужно в ноги поклониться за то, что она несет этот крест - и по долгам, и по другим вопросам, но только не по голодомору».
В связи с этим заявлением мне позвонил кто-то из наших видных писателей. Не буду называть его. Смысл его слов сводился к следующему. «Может быть, Россия действительно не должна извиняться перед Украиной за голодомор - хотя бы потому, что и сама пострадала от него. Но говорить об этом в таком тоне недопустимо. Еще менее позволительно послу России в Украине говорить, что страна его пребывания должна «кланяться в ноги» стране, которую он имеет честь представлять. По всем правилам, это черт знает что!» - кричал мой собеседник. Дальше он высказал мысль, с которой я никак не мог согласиться. Он сказал, что упомянутый Черномырдиным «крест и по долгам, и по другим вопросам» Россия несет для самоутверждения. Мол, таким способом она подчеркивает свое особое положение в ряду остальных бывших советских республик. А подчеркнуть свое особое положение она-де готова как угодно и чем угодно - хоть собственными страданиями и убытками.
Вот с этим я и не мог согласиться. «Поверьте мне на слово, - сказал я. - Хотя, кроме слов, есть и достаточно убедительные выкладки. Никакого креста Россия не несет. Ничем она не жертвует ради утверждения своего превосходства. За все, что она нам дает, мы рассчитывались и рассчитываемся сполна. Причем в обоюдных интересах». - «Так скажите это вслух! - кричал писатель. - Чтобы и Черномырдин услышал!» - «Черномырдин услышит, но вслух я этого говорить не буду». - «Что, опять государственные соображения?» - «Опять, дорогой. Других соображений у меня не может быть».
20 февраля
Выдачу российского гражданства в Крыму в 1994 году мы тоже остановили тем, что подняли серьезный скандал. Я не знаю, в какой мере к этой авантюре был причастен Ельцин, и был ли причастен вообще. Важно другое: он оказался способным адекватно реагировать на наш демарш. Выдачу гражданства прекратили.
Мы, когда требовалось, скандалили, но без лишнего шума и без демонстрации враждебности к России и к ее руководству. Такой была моя линия, и она исправно работала. Такие вещи хорошо чувствуют и отдельные люди, и целые страны. Ельцин это чувствовал лучше всех из тех российских государственных деятелей, с которыми мне приходилось иметь дело.
Кроме того, у него в душе было такое местечко, где находился демократ. Этот демократ иногда дремал, но в критических ситуациях обязательно просыпался и брал бразды правления ельцинской личностью в свои руки. Я умел будить этого демократа. Как-то получалось… «Ну что же это такое, Борис Николаевич: ваши в Крыму начинают выдавать российское гражданство украинским гражданам. Ну это же хрен знает что, Борис Николаевич!» - «Да вы что?!» -
«Я- то ничего. Со мной все в порядке. А вот на шахматной доске у нас с вами затеялась какая-то не такая пляска». -«Ну, так я ее сейчас остановлю, понимаешь! Ладно. Забудем это. Вы когда в Москву наведаетесь? Или теперь я к вам для баланса?»
Так и жили, так и строили отношения…
Понятно, что в данном конкретном случае безобразие было остановлено не только по моему, так сказать, звонку. Были довольно серьезные заявления западных правительств, даже Китай подчеркнул, что он поддерживает Украину в ее стремлении сохранить свою территориальную целостность. Надо отдать должное и американцам за их позицию. Я имею в виду позицию по Крыму в начале моего первого президентского срока.
А вот почему тогда допускались такие игры, как попытка отобрать у нас Крым (по-другому я всю эту «мешковщину» квалифицировать не могу)? Объясняется это, по-моему, эйфорией российской демократии. А эйфория - почти синоним безответственности. Тут начинается ядерное разоружение Украины, ей даются гарантии ее безопасности и территориальной целостности, а в это время председатель парламента Крыма отправляется в Москву и выступает там в государственной думе России - приглашает ее активнее участвовать в «урегулировании конфликта между Крымом и Киевом».
Слово «урегулирование» надо опустить. Речь шла, конечно, не об урегулировании конфликта, а об участии в самом конфликте. Председателем Верховного Совета Крыма в то время был Сергей Цеков, президентом (первым и единственным) - Юрий Мешков.
У Ельцина была большая реальная власть, но его не боялись. С ним смело боролись его оппоненты и противники. Многие, находясь на государственной службе, пытались проводить свою политику. Это было злоупотребление демократией. Вернее, извращение демократии. В конце концов это и привело к возникновению послеельцинского политического порядка. Я так понимаю. А смелых людей для такого дела, как отторжение от Украины Крыма, в российском руководстве, к сожалению, хватало. Тем более что они знали, повторяю, что ничем особенно не рискуют. Чем рисковал тот же Лужков? Попробовал бы он сегодня выступить по какому-нибудь важному политическому вопросу вразрез с линией Кремля! Ему это не может прийти в голову. Как и Жириновскому, не к ночи будь помянут…
Но в отношении Тузлы Кремль, видимо, линии не имел. Поэтому и была проявлена самодеятельность - в расчете на то, что победителей судить не будут.
В советское время люди такого типа, как Лужков, Рогозин, Затулин, не боялись пересолить дело коммунизма. Они знали, что за такой пересол им ничего не будет. Ну скажет кто-нибудь тихонько: «Услужливый дурак опаснее врага», а вслух - воздержится. Теперь точно такая же история с патриотизмом в России, с великодержавием, имперством. Пересолить не боятся. Если же правы те, кто говорит, что Москва в этом случае просто решала одну из своих внутриполитических пропагандистских задач… Перед очередными выборами в государственную думу требовалось, мол, «раскрутить» новую партию лево-патриотического толка («Родина») и ее лидера (Рогозина). Последний действительно проявил большую активность, воспевая эту «стройку века».
В таком случае это была беспрецедентная пропагандистская игра. Создание такого грандиозного и рискованного «информационного повода» можно, наверное, считать новым словом в технологии российских избирательных кампаний.
