Анатолий Воронин - Второй пояс. (Откровения советника)
— Причем, на самом высоком уровне, — поддакнул я, и поведал Мир Акаю о том, как Алим похвастался на Военном Совете о проведенной против Гафур Джана операции, и о моей персональной причастности к ней.
— Значит, предателя надо искать среди членов Совета, — констатировал он, но, тут же, о чем-то подумав, добавил: — Хотя, вполне возможно, что вражеский лазутчик узнал об этом от одного из болтунов, коих в Военном Совете больше чем предостаточно. Никому доверять нельзя. Да, дорогой, вовремя ты из Кандагара уехал.
И только после этих слов командующего, до меня наконец-то дошло, что своим спасением я фактически был обязан не кому-нибудь, а своему отцу, чья скоротечная болезнь и преждевременная смерть явилась причиной моего спасения от неминуемой гибели.
Вот же ведь, как все непросто закрутилось в диалектическую спираль бытия.
А тот жаркий, майский день стал для меня самым последним в общении с Абдуллой и Мир Акаем. Больше мне с ними так и не довелось свидеться. Впрочем, как и со всеми остальными афганцами, с которыми бок о бок прожил почти два года. Осталась всего лишь одна память о них.
Глава 36. Прощай, Афган!
После «Джумы» была суббота — обычный рабочий день для всех сотрудников Представительства. Именно на этот день его руководство запланировало официальные проводы советников, срок командировки у которых истекал в ближайший понедельник. Я был в числе таких счастливчиков. К десяти часам утра, облаченные в отглаженные костюмы, дембеля стайкой стояли у дверей комнаты, где обычно проводились рабочие совещания, нетерпеливо дожидаясь самых приятных минут в своей жизни.
Но как всегда бывает в таких случаях, наше начальство не спешило с нами прощаться. Генерал Егоров задерживался в министерстве, а без него никто не рискнул открывать этот «официоз». Уже и кадровики пришли с какими-то документами и коробочками, в которых наверняка покоились наши заслуженные награды. И личный состав Представительства уже скучковался в фойе, ожидая начало торжественной части. А генерала все не было.
Появился он в двенадцатом часу дня, и между делом извинившись за вынужденную задержку, пригласил всех присутствующих в комнату для совещаний.
Дембелей, а их было семь человек, усадили на первый, почетный ряд. Остальная «массовка» расселась сзади них. Генерал произнес короткую речь, о том, какое это благое дело — интернациональная помощь братскому афганскому народу, после чего поздравил нас с успешным завершением почетной миссии, и поблагодарил за службу. Потом пошли награждения. Всем семерым были вручены благодарственные письма за подписью министра внутренних дел Республики Афганистан — генерал-полковника Гулябзоя. Письмо это, скорее напоминало почетную грамоту, написанную одновременно по-русски и на дари, в которой министр благодарил награждаемого за помощь, оказанную им Афганистану в деле укрепления правопорядка.
Потом наступила очередь наград, что лежали в белых картонных коробочках на краю стола, за которым восседал Егоров со своими заместителями. Всем «дембелям» без исключения были вручены афганские юбилейные медали — «10 лет Саурской революции», а еще двоим советникам, генерал вручил наши, советские юбилейные медали — «70-лет Советским вооруженным силам». Уж так получилось, что из нескольких отдаленных провинций, последнюю пару месяцев никто в Кабул не приезжал, и поэтому, заслуженные награды, не доставленные своевременно к месту назначения, вручались непосредственно в Представительстве, по мере убытия награжденных на Родину.
Когда процесс с награждением подошел к концу, Егоров объявил, что все семеро представлены к государственным наградам СССР, которые они получат через пару-тройку месяцев по месту дальнейшего прохождения службы. Он уже был готов завершить торжественное мероприятие, как вдруг, сидящий рядом с ним генерал-майор Алексеев наклонился в его сторону, и о чем-то негромко сказал.
— Конечно! — ответил ему Егоров.
Алексеев поднялся из-за стола и быстро вышел из комнаты. Пока он отсутствовал, Егоров еще раз повторился насчет того, что благодарный афганский народ очень уважает советских людей, которые все эти годы делили с ним невзгоды и трудности. Зачастую, советникам царандоя приходилось воевать с душманами бок о бок со своими подсоветными, одинаково рискуя получить пулю в лоб. Многому чему они обучили их за время своего пребывания в Афганистане, но самое главное, они научили афганских коллег бескорыстно любить свою родину и честно исполнять свой служебный долг перед ней.
К чему был весь этот пафос в словах генерала, я понял, когда Алексеев вновь появился в комнате. В руках у него я заметил еще одну маленькую картонную коробочку с наградой и удостоверение к ней. В душе что-то ёкнуло, когда Егоров открыв принесенную «корочку», глянул на меня, и жестом пригласил подойти к столу.
— На основании Указа Президиума Революционного военного совета Афганистана за номером двести пятьдесят один, вы награждаетесь одной из высших наград Республики Афганистан — орденом «Слава».
Егоров пожал мне руку, и, вытащив из коробочки награду, продемонстрировал её присутствующим. В тот момент я наверно светился как пасхальный кулич от удовольствия. А когда орден перекочевал мне в руки, немного растерялся, поскольку не мог сообразить, что надо говорить в таком случае. Награда заморская, и поэтому традиционное — «Служу Советскому Союзу», было как бы ни к селу, ни к городу. Заметив мое смущение, Алексеев разрядил ситуацию по-своему. Он перехватил мою руку с зажатой в ней коробочкой, и, тряся её изо всех сил, сказал:
— Поздравляю, поздравляю! Вот видишь, как бывает в жизни — за операцию по разблокированию постов второго пояса мы тебе почетную грамоту презентовали, а афганцы, глянь-ка — целым орденом наградили. О том, как вас там «духи» хотели в плен захватить, теперь по министерству легенды ходят. Суразоволь так красочно все это расписал на заседании коллегии МВД, что вам обоим впору по «Герою» давать.
— Да ладно уж — грамотой, — вмешался Егоров. — Грамота, конечно, сама собой, но ему обижаться на нас не стоит. Мы кандагарских советников никогда в обиду не давали. В каких условиях им там приходится работать и жить, — не позавидуешь никому. И вообще, еще раз спасибо всем за ту работу, которую вы выполняли на чужбине все эти два года. Нелегкая, но очень почетная и нужная работа. Счастливо долететь всем до дома, и поскорее увидеться с родными и близкими. Удачи всем!
Кадровик рявкнул — «Товарищи офицеры», и «генералитет» покинул помещение.
Дембеля и примкнувшие к ним товарищи еще с минуту оставались в комнате, обсуждая план дальнейших мероприятий, прикидывая, на сколько каждый должен сегодня «выставиться» обмывая полученные награды. Ясно было одно, что предстоящий день и вечер для нас будут весьма насыщенными разными событиями.
