РОБЕРТ ШТИЛЬМАРК - ГОРСТЬ СВЕТА. Роман-хроника. Части третья, четвертая
От частых глухих взрывов то и дело всплывали брюхом вверх потрясенные рыбины, чиры, хариусы и язи с красными перышками. Их приспособились вылавливать с моста и обоих берегов. Геодезисты принесли большой сачок. Отдыхавшие бригадники варили в ведрах тройную уху в дополнение к пайку. С лагпункта трижды в сутки привозили термосы-бидоны с горячей пищей, а в самую первую и тяжелую ночь мокрые до нитки, оледенелые спасатели получили по полтораста граммов «северного пайка» или попросту какого-то технического, но оглушительно крепкого спиртяги...
На третьи сутки этой отчаянной борьбы со стихией льдин плыло уже меньше и вода в Чире стала постепенно понижаться. Работяги-спасатели покидали свои посты. Сойдя с моста и глянув на него теперь со стороны, Рональд ахнул: мостовая ферма опаснейшим образом держалась наполовину; вторая половина висела над потоком. Рельсы и шпалы были искорежены и сорваны со своих костылей. Еще бы, кажется, совсем небольшой нажим льда — и ферма просто упала бы набок, прямо в бурлящую хлябь. Рональд ясно представил себе, что выплыть из такого водоворота было бы невозможно.
Прибыли новые сменные бригады ремонтников, укрепили мощные лебедки, с их помощью ферму надвинули на прежнее место, рельсы заменили новыми, и уже на следующий день открыли вновь движение по Чирскому мосту, обязав участкового топографа держать его под непрестанным наблюдением.
Говорили потом, будто составлена была реляция о героизме людей, спасших мост от крушения. Однако то ли ее встретили холодно в высших гулаговских сферах, то ли в Москве вообще утратили интерес к пятьсот-веселой заполярной трассе, только спасатели Чирского моста никакого поощрения не получила. На том эпизод и забылся... Для работяг он мог бы кончиться и хуже!
* * *
Начал понемногу отходить «активный слой» вечной мерзлоты, т.е. тот слой почвы, что летом оттаивает, а зимой костенеет. Геологи объяснили, что основу грунта в активном слое составляет здесь моренная глина, которую зимой не берет никакой лом, а летом из нее не выдернешь сапога и уж тем более муркиных бот заключенного! Рональд носил казенные сапоги, выданные под поручительство топоотряда, и с приходом весны начинался у него горячий сезон.
На трассе было поручено десятому лагпункту устройство водоотводных кюветов, отсыпка размытых за весну железнодорожных насыпей, разработка новых песчаных карьеров и подъездных дорог к ним — словом, все обычные, трудоемкие будничные дела, сулившие обыкновенную пайку бригадам при условии, что «туфта и аммонал» будут умеренными и смогут сочетаться с реальными объемами в правдоподобной пропорции.
Однако среди вольняшек тревожные разговоры о реорганизации, о слиянии двух железнодорожных строек — Полярно-Уральской и Обско-Енисейской — велись уже открыто и громко. Запахло полной инвентаризацией и «процентовкой» выполненных объемов. Начальство нервничало...
Рональд уже успел прикинуть, что на его участке приписано туфты по одним лишь земляным работам от 15 до 20 тысяч кубометров, что составляло нехватку полутора-двух миллионов рублей. На других участках дела обстояли хуже: топограф-предшественник был умеренным и осторожным туфтачом и не слишком баловал бригадиров приписками!
Вскоре Рональда предупредили: готовьтесь к полной инвентаризации!
Научил Рональда, как действовать, вольнонаемный геодезист, приоткрывший бесконвойному коллеге непочатый край туфтовых резервов...
На усадку грунта, идущего в насыпь, проект определил среднюю норму в 15 сантиметров, требовалось доказать, что грунт... осаживается у Рональда Вальдека на глубину, большую, чем эта норма.
Еще в начале строительства установили точки контрольных шурфов, строго вымеренных по нивелиру. Эта «дневная» снивеллированная поверхность принималась за нулевую отметку. При надобности проверить глубину осадки, насыпь разрывали до нулевой отметки, а затем копали глубже и вновь замеряли ямку, когда песок в ней кончался и начинался природный материковый грунт — моренная глина... Контрольные шурфы отмечались в теле насыпи особыми сторожками и указателями, а на плане — особым значком. Почти везде эти сторожки по невежеству и халатности, строители сбивали и теряли, но предшественник Рональда их тщательно сохранил. Да и не только сохранил!
Словом, когда явились на участок инвентаризаторы с точной аппаратурой и суровыми лицами, Рональд потребовал провести контрольную проверку шурфов, ибо комиссия определила недостачу грунта в пределах 10 тысяч кубов (они подошли к делу довольно... либерально!).
Замер показал, что насыпной грунт оказался на глубине в... 40 сантиметров вместо положенных 15! Инвентаризаторы ахнули, недостача покрылась, акт составлен был выгоднейшим для участка образом и... начальник топоотряда, товарищ Корсунский, отведя Рональда в сторону, долго жал ему руку и клялся, что по окончании срока топограф Вальдек получит в топоотряде лучшую должность на лучших условиях. Один из членов комиссии, настроенный скептически, стал требовать вскрытия другого шурфа, комиссия долго его отыскивала, но, в конце концов, обнаружила и указатель и сторожок. Почти истлевшие на них пометки битумом или черной краской нельзя было и разобрать. Но грунт и здесь осел сантиметров на 40, так что даже нивелировку производить не стали, вопреки настояниям Рональда. Призрак кары за нехватку земли развеялся! И Большая Пайка работягам осталась никем не оспоренной! А посему в Книге Бытия едва ли будут зачтены в графу грехов топографам-бесконвойникам те предварительные меры, что были ими бережно и неприметно предприняты с контрольными шурфами... незадолго до прибытия комиссии!
* * *
В начале же лета 1952 года Рональд Вальдек получил еще одно топографическое поручение: разбивку нескольких жилых кварталов среди таежной целины и привязку этих жилых комплексов к местным ориентирам и топознакам.
О постройке этих, значительных по объему работ поселков сразу пошли самые невероятные слухи. Но и те вольняшки, кто близко общался с заключенными, не знали ничего определенного. Культорг КВЧ, прикрепленный к 10 лагпункту, знал не больше, чем бесконвойники: мол, строятся поселки вдоль всей трассы. А на вопрос кому в них жить культорг таинственно подмигивал и указывал на юго-восток. Культбригада КВО, составленная из бывших артистов Игарского театра, несколько уточняла намеки культорга: мол, по договоренности Вождя Народов СССР и Великого Кормчего Китая в бедную населением Сибирь должны переехать на жительство не то 30, не то 3 миллиона китайцев для того, чтобы по-братски, совместно с русским населением, осваивать сибирские ресурсы. Эта весть показалась правдоподобной и многих испугала: в братских китайских объятиях недолго русским и задохнуться!
