Валерий Болдин - Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева
— Ничего не скажешь, старый конь борозды не испортит, — поддержал я генсека.
— Вот именно. Еще бы поменьше ему представительствовать в международных организациях и болтать, особенно по телевидению.
— Ну этим-то все мы грешим, — успокоил я Горбачева.
Среди людей, которые обслуживали Горбачева, многие создавали весьма нервозную обстановку в аппарате. Каждый боролся за свое влияние, свои особые привилегии, а некоторые из них писали записки и жаловались на недооценку их роли. Обстановка усугублялась еще и тем, что недоверие президента стало распространяться и на высших должностных лиц. М. С. Горбачев был недоволен отдельными действиями Э. А. Шеварднадзе, полагая, что тот работает на себя и заботится прежде всего о росте своего авторитета. Лишился былого доверия А. Н. Яковлев, который, как считал Горбачев, также начал «вести свою игру». Михаил Сергеевич все чаще отправлял его на загородные дачи готовить те или иные документы.
Мне всегда казалось, что подлинный лидер, тем более такой огромной страны, как наша, не должен и не может копаться в мелочах и дрязгах, которые существуют при дворах практически всех фараонов. Следить, кто что сказал, как взглянул, куда и с кем пошел, — дело не великих мира сего, в лучшем случае их челяди. Да и то лишь при одном условии, что их не втянут в дворцовые интриги. Увы, Горбачев еще не достиг должного для государственного деятеля опыта и величия и втягивался в разного рода события, случавшиеся с его соратниками. Но особенно раздражала генсека-президента возрастающая популярность кого-то из них. Он никак не мог допустить, чтобы о том или другом из них много говорили и писали. Он буквально терял самообладание, когда узнавал, что кого-то хвалят сильнее, чем его. По опыту я знал, что этим людям скоро придет конец. Генсек-президент отправит их в политическое небытие.
Одна из глубоких причин краха Ельцина на поприще секретаря Московского горкома КПСС как раз и состояла в том, что о нем заговорили, и не только в Москве, как о смелом и решительном деятеле, громящем старые устои. Выступления его в московских газетах читали в разных городах страны, что выводило Горбачева из равновесия. Этого было более чем достаточно, чтобы Ельцина не стало в столице как лидера. Нечто подобное произошло и с некоторыми другими руководителями партии и государства. Почувствовав угрозу своему авторитету, он тут же неуважительно отзывался о людях, будь то премьер-министр, или министр иностранных дел, или секретарь ЦК.
Но столь же нетерпимым был он и к жертвам критики в печати или на сессиях Верховного Совета. Это практически означало, что президент скоро «сдаст» такого политического деятеля на съедение средствам массовой информации.
Вряд ли ошибусь, если скажу, что большинство своих соратников он подозревал в неверности и корысти, желании лишить его власти. Иногда дело приобретало анекдотический характер. Михаил Сергеевич не любил, как я уже говорил, когда ему звонили в загородную резиденцию. Однако сам звонил настолько часто, что, казалось, просто забывал, что пятнадцать минут назад уже разговаривал на данную тему. Иногда он и вовсе звонил без видимой причины.
— Ты где сейчас? — спрашивал он и, услышав ответ, говорил: — Ну хорошо, я тебе еще позвоню.
Поскольку подобные звонки шли и другим, я все больше склонялся к мысли, что эти проверки отражали мнительно-болезненное состояние человека, который мало кому верит. И в этом я скоро убедился.
В конце лета 1990 года, отдыхая в Крыму, Михаил Сергеевич неожиданно позвонил мне около И часов утра. По голосу, характеру разговора я понял, что он возбужден и расстроен каким-то происшествием.
— Ты знаешь, где сейчас Яковлев? — спросил он меня нервно.
Ответил, что не знаю, сегодня суббота и, наверное, где-нибудь на даче.
— Нет, нет, — быстро говорил Горбачев. — Я звонил на дачу — его там нет. Ну а хоть где Бакатин-то, ты знаешь?
Я удивился этому вопросу еще больше, теряясь в догадках: что, собственно, от меня требуется.
Ну где могут быть люди в выходной день летом, рассуждал я, ну не на даче, так, наверное, в лесу. Наконец, в речке купаются.
— Ты, как всегда, ничего не знаешь, — бросил он. — На месте нет и Моисеева, начальника Генерального штаба, — сказал Михаил Сергеевич трагическим голосом. — Мне доложили, что все они выехали в охотничье хозяйство. Если что-то узнаешь, позвони мне сразу. — И он положил трубку.
Разговор оставил у меня неприятное чувство и какое-то внутреннее беспокойство. Мне была непонятна его тревога от того, что кто-то выехал отдыхать в лес или на рыбалку. Но откуда он все это знает, находясь у моря? — задавался я вопросом. Видимо, кто-то постоянно и обстоятельно следил и информировал его по всем этим вопросам.
Минут через 40 раздался снова телефонный звонок. Михаил Сергеевич говорил, что дозвонился до машин, которые находились в лесу, где-то, кажется, в Рязанской области, но, кроме водителей, там никого нет, все куда-то удалились и к телефону не подходят. Водители пошли их искать.
— Зачем они там собрались вместе? Для чего кучкуются? Что они задумали? — нервно спрашивал Горбачев.
Я осторожно высказал предположение, что они собирают грибы.
— Да ты что, там ведь с ними еще несколько генералов, видимо, что-то задумали.
Настроение у меня было испорчено. Понял, что он будет звонить часто и я надолго останусь привязанным к телефону. Но позвонил Горбачев только поздно вечером и уже спокойнее сказал, что он разговаривал с Моисеевым и тот объяснил, что приехал в охотничье хозяйство отдохнуть и случайно встретил там Яковлева с Бакатиным.
— Но до Александра я так и не дозвонился, говорят, где-то в лесу. Это неспроста. От него я подобного не ожидал, — заключил Горбачев.
Я знал, что не очень он доверяет и Бакатину, особенно встревожившись, когда тот стал «набирать очки» своими выступлениями в Верховном Совете и на Съездах народных депутатов. Всячески уговаривал его выставить свою кандидатуру в президенты России.
— Рыжкова ему не обойти, — говорил он, — но польза будет — оттянет голоса.
Такие проверки Михаил Сергеевич устраивал часто, и, чем сложнее у него становились отношения с Яковлевым, Бакатиным или Шеварднадзе, тем пристальнее он следил за их деятельностью и часто говорил:
— Александр все рвется в лидеры, чего ему не хватает?
В ту пору, как я говорил, отношения между Горбачевым и Яковлевым были уже натянутыми, и Александр Николаевич все чаще подумывал о том, что надо уйти на другое место работы. Среди окружения Горбачева было какое-то поветрие — покинул президента его помощник академик Н. Я. Петраков, отдалился академик С. С. Шаталин. Сложил полномочия Шеварднадзе. Уже не было Н. И. Рыжкова, Е. К. Лигачева, таяло окружение в среде членов ЦК, решил уйти и помощник Горбачева Маршал СССР С. Ф. Ахромеев.
