Николай Черкашин - Тайны погибших кораблей (От Императрицы Марии до Курска)
Но в пятом оставались еще двое: техник-турбинист мичман Сергей Бондарь и его подчиненный матрос Владимир Кулапин. Они включились в шланговую дыхательную систему и, надышавшись угарного газа, потеряли сознание. Вытащить их оттуда взялись командир турбинной группы капитан-лейтенант Сергей Дворов (жив) и мичман Михаил Валявин, сам только что спасенный из приборной выгородки четвертого отсека. Два безжизненных тела они с большим трудом вынесли из машинного лабиринта и на специальных лямках осторожно подняли наверх через 10-метровую башню всплывающей спасательной камеры. Рассказывает лодочный врач старший лейтенант медслужбы Заяц:
- Мы сразу же принялись спасать этих двоих как самых тяжелых. Кулапин не дышал, пульс отсутствовал, зрачки расширены. Те же признаки клинической смерти были и у Бондаря. Я делал непрямой массаж сердца, а Верезгов вдувал воздух в легкие матроса через рот. Буркулаков набирал в шприц адреналин. Я взял длинную иглу и сделал укол в сердце. Увы, оно так и не забилось. Вскоре по коже пошли синюшные пятна, и я констатировал смерть обоих. Они слишком долго дышали окисью углерода. Я спустился в центральный и доложил командиру, что на борту два трупа. Ванин велел записать их в вахтенный журнал и приспустить флаг.
Это были первые две жертвы, которые мы видели воочию. В это не хотелось верить. Но меня ждали остальные пациенты. Я поднялся на мостик, захватив из амбулатории чемоданчик с обезболивающими наркотиками. Волков и Замогильный, у которых слезла кожа с обожженных кистей и предплечий, испытывали чудовищную боль, но оба твердили, что обойдутся без уколов, просили меня экономить морфин, который неизвестно скольким еще понадобится. Никогда не забуду их мужество!
Вахтенный журнал:
"12.25. Получена окончательная квитанция на сигнал аварии.
12.41. Задымленность в 4-м отсеке очень большая.
12.48. В 1-м отсеке обстановка нормальная.
13.00. "Подсчитать всех людей".
13.27. Выведен из 5-го отсека Кулапин. Начался сеанс связи. Нет пульса у Кулапина.
13.39. Состояние главной энергетической установки: заглушен реактор всеми поглотителями. У Кулапина пульса нет.
13.40. Дворов потерял сознание в 3-м отсеке.
13.41. В 5-м отсеке людей нет, 5-й отсек осмотрен. Бондарь поднят наверх (без сознания).
13.46. Слюсаренко, Третьяков - страхующие, Юдин, Апанасевич аварийная партия в 6-й отсек.
14.02. Кулапин и Бондарь - умерли. Заключение врача".
Тем временем аварийная партия - Юдин и старший матрос Игорь Апанасевич (не найден в море) - попыталась вскрыть предпоследний, шестой отсек. Но едва приоткрыли перепускной клапан, как из шестого ударила струя черного газа. Пожар там бушевал по-прежнему. Приставили термометр к горячей переборке. Синий столбик зашкалил за 100 градусов.
В вахтенном журнале не ставят восклицательных знаков, но, право, эти записи звучат ликующе:
"14.20. Дан ЛОХ в 6-й отсек из 5-го.
14.40. Визуально обнаружен самолет.
14.41. Ил-38, классифицирован".
Вахтенный офицер капитан-лейтенант А. Верезгов:
- Связь мостика с центральным постом - только голосом через спасательную камеру. Снизу запрашивают: "Не видны ли самолеты?"
Осмотрелся по горизонту - с левого борта 160 градусов заходит самолет. Подумал - не наш. Но когда пролетел над рубкой, увидел на фюзеляже звезду.
"15.18. Передано на самолет: поступления воды нет. Пожар тушится герметизацией.
15.23. Температура переборки 6-го отсека (носовой) - больше 100 градусов".
"Что вам нужно?" - запрашивали с самолета.
"Фреон", - просил командир.
"К вам идут рыбаки, - сообщали летчики. - Ориентировочное время прибытия - 18.00".
Теперь, когда стало ясно, что помощь близка, у многих на душе полегчало. Отсеки герметизированы, шестой заполнен фреоном. Большая часть экипажа выведена наверх, чтобы отдышаться от дыма. Огромная черная туша всплывшей атомарины покачивалась невалко. Казалось, самое страшное позади. В эти минуты никому в голову не приходило - не то что взывать о помощи к норвежцам, сама мысль, что они могут очутиться вдруг в ледяной воде, казалась дикой. Все знали, что прочный корпус их подводной лодки - самый прочный в мире, как уверяли конструкторы и судостроители. Все знали, что нигде и никогда "погорелые" подводные лодки не тонули за считанные часы. Сутки, а то и несколько держались они на плаву. Вот почему подводники вышли наверх без гидрокомбинезонов, которые остались в задымленных отсеках. Они вышли, чтобы перейти на борт плавбазы, а не прыгать в смертельно ледяную воду. Винить их в непредусмотрительности все равно что упрекать в беспечности жителей высокоэтажек в рухнувших армянских городах.
То, что произошло дальше, по своей неожиданности и скоротечности весьма напоминает землетрясение. Корпус подводной лодки содрогнулся от внутренних ударов. Это рвались, как сейчас полагают, запаянные банки с "регенерацией" - кислородовыделяющими пластинами - веществом, горящим даже в воде. Скорее всего, именно их воспламенение привело к тому, что прочный корпус прогорел на стыке гермопереборки (впрочем, последнее слово тут за Государственной комиссией). Так или иначе, но в оба кормовых отсека прорвалась вода. Затопление было стремительным, корма стала быстро погружаться, а нос - выходить из воды. На все про все оставались считанные минуты. Командир ринулся, чтобы поторопить тех немногих, кто заканчивал свои дела в "штабном" отсеке. Последним, кто видел его живым, был техник электронавигационного комплекса мичман Виктор Слюсаренко...
- По приказу штурмана я уничтожал в рубке секретную аппаратуру. Когда крикнули: "Всем выходить наверх!", схватил два спасательных жилета и кинулся в центральный пост. Столкнулся с командиром. "Ты последний?" спросил он. "Кажется, да". Но внизу, в трюме центрального поста, хлопотал у дизель-генератора командир электромеханического дивизиона капитан 3-го ранга Анатолий Испенков.
Я прерву рассказ...
Так же как командир покидает борт корабля последним, так и инженер-механик выходит последним из-под палубных недр. Чаще всего не выходит, а до последних секунд - как это было на "Новороссийске", на "Нахимове" - обеспечивает свет бегущим в многоярусных машинных лабиринтах. Так погиб и Анатолий Испенков, переведя жизнь свою в свет, безо всяких метафор. Так погиб и его коллега комдив живучести Вячеслав Юдин, положив жизнь за живучесть всплывающей спасательной камеры. Вместе с ними до конца исполнил свой командирский долг капитан 1-го ранга Евгений Ванин.
- В спасательной камере нас оказалось пятеро: Ванин, Юдин, мичманы Черников, Краснобаев и я, - рассказывает Слюсаренко. - Вместе с лодкой мы проваливались на глубину под грохот ломающихся переборок...
