Владимир Голяховский - Это Америка
— Нет, давайте просто Лиля.
В своей маленькой комнате перед кабинетом Изабелла печатала разные документы на большой электрической пишущей машинке. Телефонные звонки шли один за другим, звонили пациенты, коллеги, шли переговоры со страховыми компаниями. Разговаривать с американцами было легко и просто, но русским эмигрантам приходилось по многу раз растолковывать и адрес госпиталя, и куда приехать на прием, и как до него добраться, и на каком этаже идет прием больных. Надо было много терпения, чтобы они все поняли и запомнили. Терпение у Изабеллы было, но иногда оно истощалось.
— Хэлло, офис доктора Берг, — начинала Изабелла по — английски, но услышав, что ее не понимают, тут же переходила на русский. — Что я могу сделать для вас?
— Я хочу поговорить с доктором Берг.
— Как ваши фамилия и имя и о чем вы хотите говорить с ней?
— А вам какое дело?
— Я ее секретарь и должна сказать ей, кто и зачем звонит.
— Таки я вам скажу: я хочу попасть на прием к доктору.
— На что вы жалуетесь?
— Слушайте, зачем я должен говорить об этом вам? Я скажу самому доктору.
— Чтобы записать вас на прием, я должна знать, какая у вас проблема.
— Будьте уверены, у меня столько проблем, что хватило бы на всю Одессу. У меня страховка «Медикейд», она ей за меня заплатит. А если ей будет мало, можете приписать мне лишний визит. У нас на Брайтоне все доктора так делают.
У Изабеллы начинал дрожать голос:
— Пожалуйста, не подсказывайте нам, как незаконно приписывать визиты.
— Подумаешь, какая вы гордая — «не подсказывайте»! Небось вы сами так делаете. Что, ваш доктор хуже других, что ли?
— Мой доктор не хуже, а лучше других! — объясняла, волнуясь, Изабелла.
После таких разговоров Изабелла жаловалась Лиле:
— Сколько терпения нужно на этих бестолковых русских!
Лиля советовала ей в шутку:
— Изабелла, только не появляйтесь на Брайтоне, они вас побьют.
* * *Когда Лиля приходила из операционной и устало садилась в свое кресло, Изабелла входила в кабинет с большим блокнотом в руках и, заглядывая в записи, забрасывала ее накопившимися делами:
— На завтра на утренний прием уже записано пятнадцать пациентов, и еще двое звонили и умоляли принять их.
— Что с ними?
— У одной перелом ноги не срастается уже два года. Она совсем отчаялась, плакала в трубку. У другого, пожилого, такие боли в спине, что он не может ни встать, ни сесть.
— Когда же мы успеем принять их, если и так уже записано пятнадцать человек?
Изабелла делала жалостное лицо, опускала уголки губ, хлопала глазами:
— Но они так слезно просили… Жалко ведь.
— Ну хорошо, хорошо, запишите их. Что еще?
— Звонила старшая сестра операционной Вирджиния и просила вас начать завтра операцию позже, потому что перед вашей будет другая очень большая.
— На какое время?
— На четыре часа.
— Так поздно? А у меня две большие операции. Значит, раньше десяти вечера мне из операционной не выйти.
— Так что, сказать Вирджинии, что вы не согласны?
— Нет, не надо. По крайней мере, я успею за первую половину дня принять всех вместе с вашими жалостными.
— Еще из страховой компании просили прислать копии того, что я уже посылала к оплате за операцию. Второй раз они это просят, говорят, нужны дополнительные данные. Я все собрала и послала. Обещали через месяц прислать чек на три тысячи.
— Надеюсь, пришлют. Что еще?
— Еще Мошел прислал нам компьютер.
— Компьютер? А что делать с вашей машинкой?
— Велят в ближайшие дни во всех кабинетах сменить машинки на компьютеры. А машинки выкинут. Так жалко мою прекрасную новую машинку!..
Лиля тоже не понимала, зачем выбрасывать такую дорогую вещь? Но это богатая Америка — все новое внедряется очень быстро, а старое выбрасывается.
— Вы умеете работать на компьютере? — спросила она.
— На прежней работе умела, но, правда, там были другие программы.
Техник установил и подключил компьютер и принтер. Лиля рассматривала его с интересом, но не трогала. А Изабелла быстро освоилась и была довольна.
Отношения между Лилей и Изабеллой быстро наладились, обе были довольны друг другом.
* * *Прием больных в частном офисе и частные операции начали приносить Лиле хороший заработок. Там она больше принимала американцев. Они очень отличались от нервных русских эмигрантов, которые всего боялись и ничего не понимали в своем состоянии.
Эмигранты стремились завести теплые отношения с врачом, были очень благодарны, дарили за лечение подарки и, по старому русскому обычаю, стремились дать деньги (даже против воли). Американцы были спокойными, более терпеливыми и, что особенно поразило Лилю, отличались довольно серьезной медицинской грамотностью. Сказывалась многолетняя широкая реклама основ медицинских знаний, которые освещали в журналах и на телевидении. Но они не стремились установить теплые отношения с врачом, контакт был сугубо деловой: лечить — это твоя обязанность. А выздоровев, благодарили сухо и — никаких подарков.
Даже напротив, многие американцы относились к врачам подозрительно. Лиля часто это чувствовала на себе — они не доверяли ей, как получившей медицинское образование в России.
Однажды на прием пришел пожилой солидный американец с сопровождающим.
— Добрый день. На что вы жалуетесь, что у вас болит? — начала опрос Лиля.
Неожиданно он ответил:
— Я привел своего юриста, — и указал на сопровождающего. — А теперь я скажу, что у меня болит.
Это означало недоверие, он показывал, что при неточном диагнозе или неудачном лечении сразу готов судить доктора. Для Лили такое отношение было новым и странным. С американцами приходилось быть чисто профессиональной и осторожной.
Система оплаты за операции была довольно сложной. Когда усталая Лиля приходила в свой кабинет после операций, они пили кофе, а потом Изабелла открывала свои секретарские записи.
— Лиля, сколько вы хотите за эту операцию?
— Давайте заглянем в ваш кондуит.
У секретарей есть толстые книги с обозначениями стоимости процедур и операций. Они вместе искали название операции и варианты этапов и поражались высокой их стоимости. Американская медицина казалась им особенно дорогой по сравнению с дешевой советской[107]. По шкале расценок получалось, что стоимость операции может быть от двух до трех тысяч, и надо было так изложить ход операции, чтобы наиболее важные этапы были указаны в начале, тогда платили больше. В конце месяца Изабелла собирала чеки и наличные деньги и сдавала все в администрацию. Оттуда Лиле присылали чек за вычетом 27,5 % и еще 3 % на социальное обеспечение.
