Валерий Григорьев - Обречены на подвиг. Книга первая
– Витя! Ведь его и близко нельзя подпускать к самолету! – возмутился я его снисходительностью.
– Да что с ним станется! Гайки крутить мы его научим, а с людьми работать он не будет. Да и контроль за ним постоянный, – бесшабашно махнул рукой зам.
– Витя, ведь он не просто дурак, он больной человек. Его срочно надо убирать как можно дальше и от самолета, и от аэродрома. Не дай бог, что-то случится, он со справкой дурака будет хихикать на свободе, а мы с тобой – сидеть. Кстати, ты – в первую очередь. Но не это самое страшное. Он уже загубил один двигатель. Ты можешь гарантировать, что это не повторится? Ведь он ошибется так, что и человека потеряем! Срочно наведи мне о нем справки.
Озадаченный инженер щелкнул каблуками и взял под козырек.
Я тем временем ознакомился с личным делом Ивана. Характеристика была положительной, без особенностей, подчеркивалось, что он является мастером спорта СССР по лыжам, неоднократный победитель соревнований различного уровня, участвовал в первенстве Вооруженных сил, занимал призовые места. В оценочной ведомости были сплошные тройки, кроме как по физической подготовке. Обычно хотя бы несколько хороших отметок проскакивают у самого отъявленного двоечника. Ваню явно приняли в училище как хорошего спортсмена, и кроме как к спорту у него не было никаких способностей. Преподаватели по просьбе спортивных боссов училища ставили ему за спортивные заслуги трояки. Так он и закончил училище, не имея ни знаний, ни навыков. Но по поводу «тараканов» в голове ни у кого вопросов не возникало, так как он мало с кем общался.
Я написал рапорт на имя командира полка, где подробно изложил все, что беспокоило меня в поведении подчиненного, и попросил провести его стационарное психическое обследование.
Получив официально зарегистрированный документ, командир дал ему ход, и вскоре недоумевающий Ваня уехал на комиссию. Через месяц Иван Жуков вернулся в часть с заключением психиатров: «Не годен к военной службе в мироне время, ограниченно годен к службе в военное время».
А еще через месяц несостоявшийся конструктор космических аппаратов с «волчьим билетом» в зубах убыл в родную деревню.
Лики полковой медицины
О полковых врачах Насосной хочется сказать отдельно. Всего их за время моей тамошней службы было трое, и каждый оставил неизгладимый след в памяти не только моей, но и большинства летчиков.
Первый, Александр Иванович Кононов, был немного не от мира сего, доверчивым, наивным и мнительным человеком. Носил очки с линзами необычайной толщины. Перед полетами он каждый раз спрашивал номера упражнений, по которым у летчика спланированы полетные задания. Женя Недорезов, не упускавший возможности подколоть ближнего, при каждом посещении врача прибавлял к номеру упражнения по сотне. Когда нумерация его упражнений перевалила за три тысячи, Александр Иванович, удивленно уставив на летчика свои увеличенные линзами глаза, спросил:
– А, что разве в Курсе боевой подготовки так много упражнений?
– А ты как думаешь?
– Но почему другие летчики летают упражнения, не превышающие по номеру двести?
– А ты спроси у них. Я отвечаю за себя и за свою подготовку. Если такие бестолковые, что топчутся на месте, то это их проблемы, – нагло морочил ему голову любитель приколов.
Еще через день, когда Недорезов прибавил очередную сотню к своим упражнениям, Александр Иванович, хихикая, сказал:
– Знаю, знаю! В Курсе-то всего двести упражнений, зачем вы меня обманывали?
– А зачем ты записываешь номера, если не знаешь, что это такое? Ты даже не удосужился взять в руки КБП! А если мне вместо двух полетов на малой высоте запланируют три или четыре? И я не справлюсь? Кто в первую очередь будет виноват? Ты хоть знаешь, сколько летчику в смену разрешается выполнять потолков или инструкторских полетов? Тебе летчики вешают лапшу на уши, а ты всем веришь! Вот так-то, Александр Иванович, хорошо, что я тебя проверил. Вот если бы до этого додумался генерал Ленгаров, то был бы ты уволен. Так что делай выводы!
Перепуганный Кононов после этого случая выписал упражнения КБП и каждый раз интересовался, что стоит за номером запланированного упражнения.
Несмотря на свой почтенный возраст, Александр Иванович был постоянной мишенью для шуток молодых пилотов. Обычно присутствующий по долгу службы на разборах доктор спал, тихо посапывая в мягком кресле. Однажды еще один неистощимый мастер приколов Виктор Животов аккуратно снял со спящего врача очки. Выкроив из черной бумаги по размеру линз два эллипса и смочив их водой, он прикрепил их поверх стекол. Все с нетерпением ждали, когда Александр Иванович проснется. Но доктор никак не хотел пробуждаться. И тогда Животов, чтобы ускорить процесс, крикнул:
– Товарищи офицеры!
Выработанный годами инстинкт сработал. Александр Иванович вскочил и принял стойку «смирно». И тут же комнату отдыха огласил нечеловеческий вопль:
– Ослеп! Спасите! – Вытянув вперед руки и растопырив их, доктор нетвердой походкой, натыкаясь на препятствия, пошел вперед, беспрерывно повторяя: – Это все нервы! Что же теперь будет? Как жить дальше?
Он успел даже поставить самому себе диагноз, назвав его по латыни. И совершенно не замечал дико ржущих пилотов. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы в это время не зашел командир полка. Все сразу приумолкли.
– Александр Иванович! Что с тобой? – спросил ничего не подозревающий Телятников у врача, который в это время больше напоминал кота Базилио.
– Ослеп, товарищ командир!– обреченно произнес Кононов.
– А что у тебя с очками?
– Не знаю, я ничего не вижу!
– Так ты сними очки и посмотри.
Александр Иванович стащил свои массивные очки и, не сдерживая эмоций, прокричал:
– Я вижу! Какое счастье, я вижу! Спасибо, товарищ командир, вы мне вернули зрение! – Когда до него дошло, что это всего лишь чья-то шутка, он горько произнес: – Вот так, товарищ командир, летчики издеваются над медиками, которые посвящают им всю свою жизнь.
– Спать меньше надо! – подвел итог инциденту Телятников.
Но Александр Иванович недолго пробыл полковым врачом. На медицинском небосводе всходила звезда Сани Ахметова.
В то время это был молодой, недавно окончивший медицинский институт врач. Сани происходил из дагестанских народностей, потомственных дантистов. Он сам, его жена и маленькая дочка ослепляли народ ровными рядами золотых зубов. И если происхождение зубов у взрослых не вызывало никаких вопросов, то зубы дочери порождали в гарнизоне массу слухов, домыслов и кривотолков.
