Виктор Кондырев - Всё на свете, кроме шила и гвоздя. Воспоминания о Викторе Платоновиче Некрасове. Киев – Париж. 1972–87 гг.
Но главное моё наслаждение – до и после прогулок – это Остап Бендер со своими антилоповцами. Упиваюсь. Читается легко и весело – лучший вид отдыха! И бог ты мой, сколько хохм вошло в наш язык из “Телёнка”, побольше, чем из “Горе от ума”…
Целую! В. Послезавтра лечу в Рио».
Судя по слегка ненормативной лексике, писатель был всё-таки огорчён просаком с докладом. А огорчившись – выпил, хотя рисуется молодцом, мол, кроме кока-колы, ни-ни!..
Раз уж мы заговорили о путешествиях, расскажу-ка я об Амстердаме. Туда пригласил нас Виталий Поповский, добрый знакомый, деловой малый и балагур, из второй эмиграции.
Въехав в Бельгию, Вика исподволь начал склонять меня к посещению Антверпена. Я возражал, боясь не доехать засветло до цели. Но В.П. твёрдо распорядился:
– Сворачивай в Антверпен. Зайдем на пару часов в Королевский музей!
Раз мы здесь, сказал он, посмотрим на соперницу Джоконды! Так многие, дескать, утверждают. «Мадонна с младенцем» Жана Фуке!
Неземного очарования портрет любовницы Карла VII, слабосильного, меланхоличного и горбоносого французского короля. Фрейлина Агнесса Сорель – обворожительная красота и бледность, выпуклый лоб, осиная талия. Дама знаменита своим обнажённым левым соском, который почему-то будирует младенец Иисус. Я впал в изумление. Вика топтался вокруг меня, несказанно довольный впечатлением. Это первая настоящая фаворитка в истории французских королей, втолковывал он мне шёпотом на ухо. До этого монархи изменяли своим жёнам с обычными бесстыдницами, опрокидывая их на королевское ложе часто прямо на глазах у всего двора. А тут король даже бастардов от Агнессы признал своими, и неудивительно, от такой красавицы! Имея подружкой такое чудо, я бы тоже признал, подумал я. До сих пор помню её, Агнессу Сорель. И восторженный шёпот Вики…
Вечером поехали в амстердамский порт. Виталий Поповский был активистом Народно-трудового союза и занимался распространением антисоветской литературы. В основном среди моряков, сходивших на берег с советских торговых кораблей.
Виктор Платонович попросил показать, как подваливать к морячкам, завязывать разговор и знакомство. Пошли, пригласил Виталий. Сразу встретили четверых. Трое молодых пареньков и с ними старший, потом оказалось, помощник механика.
Услышав русскую речь, моряки напружинились и заняли круговую оборону, чуть ли не спина к спине. Мы, как люди капитана Кука перед туземцами, медленно приближаясь, жестами и мимикой показывали, что намерения наши самые что ни на есть мирные.
Ну, тары-бары, пригласили выпить, мол, угощаем соотечественников, да хотя бы вот здесь – неоновый силуэт обнажённой русалки опускал и поднимал кружку. Ребята переглянулись. После трёх месяцев в море… Решились, выпьем пива, и всё!
В якобы пиратской пивнушке всё было чин-чином – деревянные балки, пустые бочки, тусклые фонари, пиво, виски, музыка и девицы. Без меры воняло табачищем. Музыку перекрывали странные крики, как клич индейцев при атаке почтового фургона. Над каждым столиком висело чучело длиннохвостого попугая. Виталий, свой здесь человек, потянул за хвост, раздался боевой индейский вопль – мы все сжались. Потом заулыбались – таким манером подзывался официант.
Принесли пива, потом виски, ещё пива. Виталий выставил водку. Морячки стеснительно выпивали, вежливо и толково отвечали на расспросы, с которыми Некрасов прямо впился. Что думают об Афганистане? Как в Союзе с водкой? Сколько стоит? Сколько они получают? Знают ли о Сахарове и Солженицыне? Слушают ли «Свободу»? Как на корабле с дисциплиной? Висит ли ещё везде лозунг «Народ и партия едины»?
На удивление, самым разговорчивым оказался их старший, под конец даже не на шутку разозлившийся на советские порядки. Стучал пальцем по столу, возмущался и призывал в свидетели товарищей. Те соглашались: да, много у нас в стране дуроломства. Пашут они как савраски, а платят копейки… Вика даже забыл о дальнейшей выпивке, спрашивал, выслушивал, радостно смеялся незатейливым шуткам, обнимал парней за плечи. Вышли дружеской компанией.
Виталий начал доставать из сумки литературу, совал каждому карманного формата томики «Архипелага», «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург, «Большой террор» Конквеста, книги Авторханова, Аллилуевой, брошюрки «Хроники текущих событий» и просто безликую пропаганду НТС. Моряки не отказывались, брали всё, засовывали книги за пояс и за пазуху. Успокоили В.П., мол, они знают, как провести этот товар в Союз. Там за книжки приличные деньги дают, говорили они, дружелюбно прощаясь.
Мы же вернулись в город, прогуляться по Амстердаму. Вроде как бы взволнованные, мы бестолково переговаривались, радостно вспоминали, кто что сказал, что ответил. Настолько увлеклись, что даже не сразу обратили должное внимание на доступных, по рассказам, девочек, сидящих в романтических и прочих позах в подсвеченных витринах, вдоль тишайших каналов. Но и обратив внимание, продолжали разговор о моряках. Как будет жалко, вдруг вздохнул В.П., если они все книги выбросят, ведь правда? Будем надеяться, что нет, зевнул я, чего не бывает. Виталий успокоил: многие действительно провозят всё это в Союз, а там продают прямо в порту…
Счастливая жизнь Виктора Платоновича
Будучи свидетелем мимолётных фактов, фраз, слов, жестов или даже ужимок Некрасова, я позволяю себе писать без всяких ссылок, цитат, выдержек. Говорить голословно, не подтверждая сказанное немедленным примером или иллюстрацией.
Я считаю, что мне должны верить на слово. Кто не верит – пусть! Я подчёркиваю, что всё это мое сугубо личное мнение, что это мой подход к личности Некрасова, моё отношение к нему и к его окружению…
Подойдя вплотную к витрине, Вика, предвкушая истому, взял меня под руку.
Паровозик, поклацав по стрелкам, шуруя шатунами, промчался мимо нас, юркнул в туннель, проскочил его и остановился перед красным семафором. Свистнул и вновь пошёл по кольцу. Уже после первого круга на лице нашего писателя было начертан восторг – какая прелесть, а?
– Пошли пройдёмся, повпадаем в детство! – звал иногда по субботам Вика, и я с охотой соглашался.
Магазины миниатюрных моделей паровозов, спальных вагонов, платформ, цистерн и прочих дрезин находился возле вокзала Сен-Лазар. Некрасов уже несколько раз водил меня туда. Топтались возле витрин, любовались и испускали тяжкие вздохи – модели эти были коллекционными, мало кому по карману.
– Боже! – томился В.П. – Как хочется всё это купить!
Слегка разбогатев, Виктор Платонович всё же приобрел парочку миниатюрных паровозов и водрузил на полку в кабинете. Ну а в первый год мы, послонявшись по этим упоительной красоты торговым точкам, иной раз покупали по бедности коробки с макетами парусников и самолётов, чтобы потом их самим клеить. Начинал сборку всегда В.П., но терпение его быстро истощалось, и он звал меня: иди-ка, помоги собрать, а то, мол, нет твёрдости в дланях, дрожат… Потом собранные модели рассыпались и выбрасывались. Сохранился лишь собственноручно собранный Викой «мессершмитт», подвешенный на ниточке над письменным столом. Немецкий истребитель Ме-109, наводивший ужас в небе Сталинграда…
