Георгий Холостяков - Вечный огонь
Будучи моряком, я остерегаюсь вдаваться в разбор сухопутных операций. И все же думается, что обстановка, сложившаяся к утру 7 декабря, могла быть тогда использована для овладения всей Керчью. Конечно, при немедленных и очень решительных действиях достаточно крупными силами.
Сутки спустя группе Гладкова, закрепившейся на Митридате, начали переправлять морем подкрепления - это было поручено азовцам. Однако войска, сосредоточенные под Керчью, очевидно, не были готовы перейти в наступление. В конечном счете группу полковника Гладкова, сделавшую все, что она могла - а кое-что, наверное, и сверх этого! - азовцам пришлось снимать и вывозить через пролив.
Красный флаг над горой Митридат снова взвился в апреле сорок четвертого.
Хочу досказать здесь историю капитан-лейтенанта Кулика, который был послан комендантом в Эльтиген на три-четыре дня.
Его команда - связисты, манипуляторы-гидрографы и маневренная группа медиков (те же отважные девчата, что работали на Малой земле) - делала свое дело на Огненной земле до конца. По представлению армейцев Кулик получил на плацдарме орден Красного Знамени. Незадолго до оставления Эльтигена он был ранен и ослеплен вспышкой близкого разрыва авиабомбы. Невидящий, с завязанной головой, Кулик дошел до Керчи, опираясь на плечо краснофлотца своей команды Николая Хлопова. Тот вел и еще одного офицера, тоже ослепшего, и впоследствии был награжден за спасение двух командиров орденом.
А на захваченной керченской окраине слепой Кулик вспомнил про свои комендантские обязанности. Отлично зная эти места, он доложил полковнику Гладкову, что световые сигналы катерам, которые пойдут от другого берега, лучше всего подавать со второго этажа аптеки, если только уцелело это здание. Так и был подведен к занятому десантниками участку первый тендер с разведчиками. Обратным рейсом он доставил Кулика вместе с другими ранеными на косу Чушка.
Встретились мы с Николаем Андреевичем в Тамани. Я отправил его самолетом в геленджикский госпиталь, к майору медицинской службы Хорошиной, ученице знаменитого Филатова. Она сумела вернуть Кулику зрение, и он еще долго служил на флоте, а сейчас - капитан 2 ранга запаса.
Еще два десанта в Крым
С ликвидацией эльтигенского плацдарма закончилось прямое участие Новороссийской базы в боях за Крым. Питание войск Приморской армии, сосредоточенных под Керчью, оставалось, естественно, за Азовской флотилией. В подчинение ей перешла развернутая на таманском берегу Керченская военно-морская база.
Если попытаться кратко выразить те мысли, которые владели мною при возвращении из Тамани в Новороссийск, то сводились они к следующему: враг все еще силен и упорен, за захваченное держится зубами, и воевать на Черном море предстоит, как видно, подольше, чем казалось не так давно, когда многим верилось, что удастся очень быстро очистить от гитлеровцев Крым.
В Новороссийске дел было невпроворот. К самым безотлагательным относилась очистка фарватеров и всей Цемесской бухты от мин. Стояла задача как можно скорее ввести в действие хотя бы часть пристаней (пока принимать и обслуживать корабли продолжал Геленджик). Требовало расширения судоремонтное хозяйство базы - практически все наши малые корабли, уцелевшие в Керченском проливе, имели повреждения. В помощи моряков нуждался сам город, в развалинах которого все еще взрывались мины и с трудом налаживалась нормальная жизнь.
Однако едва успел я вновь окунуться в новороссийские дела, как пришлось еще раз целиком переложить их на Семена Васильевича Домнина.
В самом конце декабря к нам неожиданно прибыл генерал-полковник Сергей Матвеевич Штеменко, начальник Оперативного управления Генерального штаба. Приехал он из Темрюка, а вообще находился уже некоторое время в Крыму, на плацдарме под Керчью, вместе с представителем Ставки К. Е. Ворошиловым (следовало полагать, в связи с готовящимися наступательными операциями). Со Штеменко приехал адъютант маршала генерал-майор Л. А. Щербаков.
Они провели у нас несколько часов. Почти все это время было занято тем, что я подробно докладывал, а вернее - просто рассказывал о сентябрьском Новороссийском десанте. Начальник Оперативного управления Генштаба задавал много вопросов, его интересовали и детали. Слушая меня, Штеменко вел записи, делая это как-то необычайно легко и быстро. Мне даже подумалось, что он либо владеет стенографией; либо пользуется собственной системой условных сокращений, как это бывает у опытных журналистов.
Не знаю, какое отношение имел к этому приезд Штеменко и Щербакова, но на следующую ночь я получил телеграмму командующего флотом: Немедленно прибыть Темрюк. Из Темрюка машина доставила меня к одному из причалов на косе Чушка, а оттуда бронекатер переправил на крымский берег. Оказалось, что мне надлежит явиться к представителю Ставки.
Знакомый уже генерал Щербаков провел в блиндаж к маршалу. Кроме К. Е. Ворошилова там находились вице-адмирал Л. А. Владимирский и генерал-лейтенант И. В. Рогов.
Ворошилова я не видел с Балтики - больше десятка лет. Климент Ефремович заметно постарел, побелели виски, но глаза были такими же живыми, движения быстрыми. Встретил он меня приветливо и, задав два-три вопроса, протянул папку с бумагами:
- Готовится одна операция. Познакомьтесь с планом и доложите свое мнение.
Это был план высадки тактического десанта на севере Керченского полуострова, у мыса Тархан, с целью содействовать частям Приморской армии в прорыве обороны противника на этом направлении. Высадка десанта возлагалась на Азовскую военную флотилию. А при чем тут я? - думалось мне, когда, устроившись в одной из армейских штабных землянок недалеко от маршальского блиндажа, занялся изучением плана. О том, что командующий флотилией контр-адмирал С. Г. Горшков болен, мне почему-то сразу не сказали.
Нелегко судить об отраженном в оперативных документах замысле, когда на это дано ограниченное время, а ты к тому же не имеешь собственного, почерпнутого не из бумаг, представления о конкретной обстановке. Но план высадки десанта, обстоятельно разработанный в штабе флотилии, который возглавлял капитан 1 ранга А. В. Свердлов, производил солидное впечатление: как будто все, что надо, предусмотрено, все, что возможно, учтено (как затем выяснилось, была уже проведена практически и вся подготовка к высадке). Вызванный вновь к Ворошилову, я доложил, что это хороший, серьезный план.
- И вы действовали бы по нему, если бы высаживать десант поручили вам? спросил Ворошилов.
- Может быть, внес бы небольшие поправки, ближе познакомившись с обстановкой.
На том меня Ворошилов и отпустил. Однако вернуться в Новороссийск командующий флотом не разрешил, приказав задержаться в Темрюке. Под утро 1 января, едва мы, встретив наступивший 1944 год, улеглись спать, Иван Васильевич Рогов разбудил меня, чтобы объявить приказ: командиру Новороссийской военно-морской базы контр-адмиралу Холостякову вступить во временное исполнение обязанностей командующего Азовской военной флотилией.
