Глеб Елисеев - Лавкрафт
Несмотря на то, что действие «Обитателя тьмы», как, например, и раннего «Заброшенного дома», разворачивается в Провиденсе, рассказ все-таки следует отнести к «аркхэмскому циклу». При всем псевдореализме текста, вплоть до упоминания конкретных дат и улиц, события внутри него происходят в альтернативной Новой Англии. Это доказывает как упоминание Блейком Великих Древних, вроде Йог-Сотота, Азатота и Ньярлатхотепа, так и содержание сектантской библиотеки из заброшенной церкви. «Некрономикон» может быть прочитан героем только в том мире, где один из его экземпляров хранится в библиотеке Мискатоникского университета.
Исследователи творчества Лавкрафта указывают, что на это произведение мог повлиять и рассказ Г. Эверса «Паук». Опосредованное воздействие, конечно, могло бы возникнуть, так как американский фантаст читал рассказ немецкого писателя и упомянул его в «Сверхъестественном ужасе в литературе». В этом тексте Эверса, целиком сделанном в виде дневника, герой попадает под влияние странной женщины, замеченной им в окне соседнего дома. Постепенно он утрачивает собственную личность и гибнет. Последняя запись в его дневнике гласит: «Только бы не думать… Писать что-нибудь, что попало, все равно что. Только скорее, не раздумывая… Меня зовут… Ришар Бракемон, Ришар Бракемон, Ришар… о, я не могу больше… Ришар Бракемон… Ришар Бракемон… теперь я должен посмотреть на нее… Ришар Бракемон… я должен… нет еще… Ришар… Ришар Браке…»[411] Сходство в сюжете есть, но, объективно говоря, оно слабое и неопределяющее. А к неправдоподобным «дневниковым» окончаниям, когда герой, вместо того чтобы бежать, скрупулезно фиксирует подробности своего уничтожения, Лавкрафт и сам был склонен. Достаточно вспомнить финал «Слепоглухонемого» или «Крылатой смерти».
«Обитатель тьмы», во многом отличающийся от других работ Лавкрафта середины 30-х, еще раз показывает, что его создатель продолжал экспериментировать и искать новые пути в «литературе ужаса». Он не опустил рук, как иногда утверждают, не утратил окончательно веры в свои силы и не впал в депрессию, якобы предвещавшую его скорую смерть.
Рассказ был издан в «Уиерд Тейлс» в декабре 1936 г.
На Рождество 1935 г. Лавкрафт по уже сложившейся традиции отправился в Нью-Йорк к Лонгу. Среди различных событий этой поездки самым примечательным оказалось посещение планетария Американского музея естественной истории. Лавкрафт пришел в такой восторг от местных технических новинок, что через несколько дней вновь появился на демонстрации искусственного звездного неба. Домой из Нью-Йорка он вернулся 7 января 1936 г.
Во время пребывания в «БольшомЯблоке» Лавкрафт получил неожиданный подарок. Р. Барлоу, зная, что его друг не избалован книжными изданиями своих произведений, подготовил и опубликовал в виде отдельной брошюры «Кошек Ултара». Всего было выпущено сорок два экземпляра этой маленькой книжки, весьма порадовавшей автора.
Другое любительское издание отдельного текста Лавкрафта в начале 1936 г. предпринял библиофил Г. Кениг, попросивший друга по переписке прислать ему описание Чарльстона. Фантаст охотно отправил ему краткую версию своего очерка об этом городе, сделанного еще в 1930 г. Текст настолько понравился Кенигу, что он сделал на мимеографе двадцать пять копий и оформил их в виде отдельных брошюр.
В январе 1936 г., уже дома, Лавкрафт приступил к обработке текста, присланного одним из его молодых приятелей — К. Стерлингом. Это был научно-фантастический рассказ, получивший название «В стенах Эрикса». (Плато Эрике была названа область Венеры, где разворачивается действие рассказа. Судя по всему, это аллюзия на древнегреческий миф, в котором герой Геракл убивает борца Эрикса, сына Афродиты (Венеры), а затем погребает его под горой.)
Главная предпосылка сюжета была заимствована Стерлингом из рассказа Э. Гамильтона «Чудовищное божество Мамурта». Но если в этом тексте все события происходили в пустыне Сахара, то Стерлинг предпочел перенести их на иную планету. Несмотря на то что космическая фантастика, да еще о будущем, была в новинку для Лавкрафта, он не просто отредактировал предложенный текст — он его полностью переписал, увеличив почти в два раза.
Главный герой рассказа Кентон Дж. Стэнфилд работает на Венере в «Кристальной компании», занимающейся поисками кристаллов, необходимых для получения электрической энергии. В тексте, созданном коллективными усилиями Лавкрафта и Стерлинга, вторая планета от Солнца покрыта мезозойскими джунглями, кишащими жизнью. Среди местных живых существ попадаются зловредные «фарнот-мухи» и «змеевидные аккманы». (Так Лавкрафт слегка поиздевался над Ф. Райтом и своим старым критиком Ф. Дж. Аккерманом.) Есть на Венере и разумные обитатели: «Если не брать в расчет плоскую форму черепа и покрытую слизью зеленоватую, как у лягушки, кожу, они мало чем походили на пресмыкающихся. Передвигались они, поддерживая вертикальное положение тела, на толстых коротких ножках, широкие ступни-присоски которых издавали забавный чавкающий звук при каждом шаге. Все особи были обычного для туземцев роста — около семи футов — и имели на груди по четыре длинных тонких щупальца»[412].
Стэнфилд во время разведки находит на поляне огромный кристалл и тело другого разведчика — Фредерика Дуайта. Пытаясь подойти к трупу, он оказывается внутри невидимого лабиринта, где уже заблудился его предшественник. Дальнейший текст рассказа представляет собой нудноватое описание бесплодных попыток Стэнфилда вырваться из ловушки. Перед самой смертью герой видит аборигенов, собравшихся вокруг невидимого сооружения. И в этой финальной сцене Лавкрафт не смог отказать себе в удовольствии намекнуть на немыслимые ужасы, поджидающие землян на Венере: «Я хочу обратиться к представителям моей расы с предложением оставить в покое эти удивительные кристаллы. Они принадлежат Венере и никому больше… Кто знает, какие темные могущественные и всепроникающие силы побуждают этих рептилий столь ревностно охранять свои сокровища. Дуайт и я уже заплатили своими жизнями, и многие другие заплатили тоже, и многие еще заплатят. Но кто может поручиться, что эта череда смертей не является всего лишь прелюдией к грядущим великим и страшным событиями? Так оставьте же Венере то, что может и должно принадлежать только ей»[413]. (При всей эмоциональности этот пассаж заметно выбивается из общего тона повествования и контрастирует с основным содержанием. Любовь к ужасающему у Лавкрафта победила необходимость следовать правилам игры в «космическую НФ».)
Завершается текст суховатым эпилогом-отчетом, сделанным спасательным отрядом компании: «Таким образом Стэнфилд мог выбраться наружу, пройдя всего двадцать с небольшим футов, если бы он воспользовался выходом, находившимся непосредственно позади него, — выходом, которого он так и не достиг, будучи побежден собственной слабостью и отчаянием»[414]. Деятельность по добыче кристаллов на Венере будет продолжена, несмотря на предупреждения Стэнфилда.
