Адольф Галланд - ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ. НЕМЕЦКИЕ ИСТРЕБИТЕЛИ НА ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ 1941-1945
Тот факт, что на проводимое им собрание экспертов он не пригласил ни одного представителя люфтваффе, явно показывал, каким глубоким в действительности было недоверие Гитлера. Он даже запретил люфтваффе присутствовать на этом совещании. Рейхсмаршал воспринял пассивно столь явное публичное унижение.
Фюрер потребовал от собравшихся конструкторов, инженеров и специалистов четких обещаний и гарантий, которых они, конечно были не в состоянии ему дать. Ведь с такими заверениями наш план не заключал бы в себе риска, однако мы отталкивались от предпосылки, что огромные возможности в перспективе оправдывали принятие определенной доли риска. Сам Гитлер в большинстве своих планов соглашался с еще большей долей неопределенности. Он пренебрег даже мнением Мессершмитта и других ответственных лиц которые за несколько дней до этого выработали вместе со мной в процессе обсуждения данный план. Он едва позволил им говорить и приказал, чтобы технические испытания "Ме-262" продолжались дальше на нескольких образцах, решительно запретив вести какие-либо приготовления к массовому производству. Эти растянувшиеся надолго решения были сделаны без согласия верховного командующего люфтваффе.
Поэтому производство "Ме-262" отложили еще на несколько месяцев после предшествующей задержки на целый год, как следствие более раннего приказа осенью 1940 года — откладывать в сторону все исследовательские разработки. Я считаю, что для производства "Ме-262" таким образом было потеряно полтора года. Мы, летчики-истребители, хорошо знаем, что значит такой промежуток времени для технического продвижения вперед в воздушной войне. На фронтах и над рейхом мы ежедневно на собственном опыте ощущали возраставшее превосходство противника, не только в количественном, но и в качественном отношении.
В конце 1943 года, при менее благоприятных условиях, чем полтора года назад, высшее командование вновь заинтересовалось реактивным истребителем "Ме-262" и внезапно захотело его массового производства. В программе по вооружению он стал занимать одно из самых приоритетных положений. 2 ноября 1943 года Геринг посетил заводы Мессершмитта, чтобы узнать, как продвигаются дела. В своей беседе они с Вилли Мессершмиттом обсудили предмет, который должен был стать решающим по своему значению в нараставшей трагедии немецкого реактивного самолета. Геринг задал Мессершмитту вопрос — в состоянии ли "Ме 262" нести одну или две бомбы и действовать в качестве неожиданного сюрприза, как бомбардировщик-истребитель. Далее он продолжал: "Я хочу передать вам направление мысли фюрера. Этот вопрос он обсуждал со мной несколько дней назад, и он глубоко заинтересован в таком решении проблемы..."
Возможно, Гитлер был уже встревожен неизбежным англо-американским вторжением В качестве оборонительных мер против него он, должно быть, надеялся на реактивный истребитель дополнительно к проекту "Фау", поэтому реактивный истребитель оказался востребован и его проталкивали высшие чины. Но вместо того, чтобы шаг за шагом отнимать у союзников превосходство в воздухе, без которого, по мнению Эйзенхауэра, вторжение стало бы величайшим несчастьем в истории войны, реактивный истребитель должен был теперь стать добавочным оружием для армии в качестве истребителя-бомбардировщика.
Мессершмитт отвечал Герингу уклончиво. Естественно, возможно снабдить "Ме-262" приспособлениями для несения легких бомб, как и любой другой истребитель, если не считать известного ухудшения летных характеристик. В ходе битвы за Англию этот вопрос был решен раз и навсегда: истребитель может применяться в качестве истребителя-бомбардировщика, если только достигнуто значительное превосходство в воздухе. Но уже над Англией это первое условие не было выполнено с нашей стороны, в настоящий момент это даже не стоило обсуждать.
Когда я присутствовал на демонстрационных полетах самых последних технических достижений люфтваффе в декабре 1943 года в авиационном центре Инстербурга в Восточной Пруссии, я ничего не знал о возможном мнении не применять "Ме-262" как истребитель. Гитлер прибыл туда из своей расположенной неподалеку штаб-квартиры. Реактивный истребитель "Ме-262" вызвал настоящую сенсацию. Я находился почти рядом с ним, когда он повернулся к Герингу и неожиданно спросил его: "А этот самолет может нести бомбы?".
Геринг уже обсудил этот вопрос с Мессершмиттом и ответил: "Да, мой фюрер. Теоретически, да — у него имеется достаточно мощности в запасе, чтобы нести 500 кг или даже 1000 кг груза".
Осторожный ответ, который объективно нельзя оспорить, да и среди авиаторов сам ответ не вызвал беспокойства, потому что всякий специалист понимал, что он был чисто гипотетическим. На самом деле "Ме-262" не имел ни бомбовых прицелов, ни приспособлений для сбрасывания бомб. Согласно своим летным данным и условиям безопасности, он был совершенно не приспособлен к сбрасыванию бомб на цель, пикирование или планирование тоже были исключены по причине неизбежного превышения максимально допустимой скорости. При скорости в 1000 км/ч самолет становился неуправляемым. На низкой высоте потребление горючего было столь высоким, что дальность оперативных действий становилась чересчур малой, поэтому об атаках с низких высот тоже не могло быть и речи. Значит, оставалась бомбежка с больших высот, причем в качестве заданной цели нужен был по крайней мере крупный город, чтобы поразить его с определенной вероятностью.
Но кто мог объяснить все это Гитлеру в тот момент? У кого был шанс, что его доводы будут поняты или хотя бы выслушаны? Конечно, указать ему на это входило в обязанности рейхсмаршала, с которым Гитлер обсуждал подобные вопросы. Но я не знал, сделал ли он так. Как бы то ни было, фюрер не дал ни Мессершмитту, ни нам возможности для объяснений, а продолжал.
"Четыре года я требовал от люфтваффе скоростной бомбардировщик который может достичь своей цели несмотря на оборону вражеских истребителей. В самолете, представленном вами мне как истребитель, я вижу блиц-бомбардировщик, с помощью которого я отражу вторжение в его первой и самой слабой фазе. Невзирая на неприятельский воздушный зонтик, он будет наносить удары по только что высадившимся войскам, сея панику, смерть и разрушение. Наконец-то у нас есть блиц-бомбардировщик! Конечно, об этом никто и не подумал!".
Гитлер был прав. Никто об этом не думал! И мы все еще продолжали об этом не думать. Имевшаяся программа производства и испытаний "Ме-262" осталась без изменений. В сотрудничестве с исследовательским отделом люфтваффе и заводами Мессершмитта я сформировал особую команду опытных летчиков-истребителей, которые начали проводить испытания в ходе реальных воздушных действий против "москито" — дневного самолета разведчика англичан. Наконец у нас появился самолет, превосходивший по скорости самый быстрый самолет союзников. А вскоре пришла очередь и первых сбитых "москито".
