Александр Бенкендорф - Письма русского офицера. Мемуары участников войны 1812 года
Малочисленные остатки его огромной армии продолжали отступление до Вильны. Наша армия по-прежнему слабо их преследовала. Вынужденные очистить Вильну, немногие, сохранявшие еще сомкнутость части исчезли. Не получая приказаний и не думая о каком бы то ни было сопротивлении, каждый принадлежавший к этой пестрой армии бежал, куда хотел, стремясь скорее достигнуть границы России. Несколько казачьих партий преследовали и захватывали множество пленных. Если бы нашему отряду позволили тотчас же перейти Неман и преследовать бегущих в Пруссии, почти все маршалы, генералы и офицеры были бы взяты. Вместо того, они имели время прибыть в Кенигсберг, где, при помощи денег, получили от немцев все, в чем нуждались.
Несмотря на это, число неприятелей, которые переправились обратно через Неман, нельзя считать свыше 30 тысяч человек. Таким образом, эта 6-месячная война стоила Европе более 400 тысяч человек – цвет ее населения, пожертвованный слепому честолюбию Бонапарта.
Император назначил свою главную квартиру в Вильне и явился туда с целью собрать свою армию и излить свои благодеяния.
Наш отряд ожидал в Юрбурге приказания перейти границу. Он был первым, перешедшим ту преграду, которую могущество Наполеона хотело навсегда поставить России. Наполеон утверждал, что спокойствие Европы требовало, чтобы этот народ Севера был вытеснен в наиболее суровые его области.
Мы направились к Тильзиту. <…> Население приняло нас там с радостью и энтузиазмом, который обнаружил нам благоприятное настроение, одушевлявшее пруссаков, и предсказал нам легкость побед. Тильзит был ареной унижения России и падения Пруссии; он первым увидел посрамление Наполеона, славу России и надежды Пруссии. <…>
Сам Император перешел границы своей империи. Значительный корпус наступал на Варшаву, и вторая кампания в Германии готова была начаться при самых счастливых предзнаменованиях.
Польше, лишившейся своей единственной поддержки, оставалось только прибегнуть к великодушному милосердию императора. Слабые остатки ее армии под командой князя Понятовского получили позволение покинуть их отечество. Вся Германия желала успеха нашему оружию и простирала нам навстречу руки, готовые сбросить оковы. Пруссия решительно и смело готовилась присоединить свои войска к нашим. Австрия радовалась неудачам Наполеона и выжидала еще несколько более благоприятной обстановки, чтобы выступить против него. Швеция вооружалась, чтобы принять участие в этой последней борьбе, и вселенная с изумлением взирала на энергию России и на благородную умеренность ее могущественного государя.
Глава 5
Освобождение Нидерландов
Мною было получено приказание выступить к реке Иссель, в направлении на Девентер; цель этого похода заключалась в оказании сопротивления войскам, которые собирались в Голландии, и в защите этой части Германии от нашествия неприятеля. <…>
Отряд мой казался мне слишком многочисленным, чтобы я мог удовольствоваться лишь сторонним наблюдением. Я принял решение вторгнуться в Голландию. По моему поручению в Амстердам отправился находящийся у нас на службе голландский полковник, чтобы выяснить настроения в городе и вступить в сношения с предприимчивыми людьми; я уведомил о своих планах генерала Бюлова, который направлялся к Минстеру, и написал генералу Винценгероде, чтобы заручиться его согласием. В ожидании ответа я направился к Девентеру, и во время моего движения мне удалось неоднократно атаковать врага несколькими казачьими партиями, которые своими действиями в разных направлениях разносили весть о моем приходе.
Мне было известно, что Девентер защищаем гарнизоном в 3000 человек, хорошо снабжен провизией и располагает на укреплениях значительным числом артиллерии.
Только неожиданность могла сделать меня господином положения.
<…> Цволле не был готов к обороне: две-три сотни плохо экипированной кавалерии составляли весь его гарнизон. По моему приказу показались всего несколько казаков из отряда полковника Нарышкина, чтобы выманить защитников крепости, которые предприняли вылазку и были опрокинуты. Люди мои вошли в Цволле, смешавшись с неприятелями, более половины которых попали нам в руки.
Я расквартировал мой отряд в Цволле. Обладание этим городом позволяло мне переправиться через Иссель и вступить в непосредственные сношения с Голландией.
<…> С тем, чтобы не терять времени и заставить голландцев открыто выступить против Франции, я дал майору Марклаю 200 казаков, приказав ему следовать безостановочно в Амстердам, избегая встреч с неприятелем и не заботясь ни о своих сообщениях, ни об отступлении.
Этот храбрый и благоразумный офицер смог скрыть свое передвижение от неприятеля, минуя все дороги, и вошел в Амстердам. Народ, вдохновленный видом казаков, захватил находившихся в городе французов и воздвиг знамя независимости. В это же время полковник Нарышкин вышел из Цволле, взял Гардервик и пошел к Амерсфорту.
<…> Получив известия от посланца генерала Крайенхова, генерал Бюлов выступил и, захватив внезапно Дезбург, подошел к Арнгейму.
С нетерпением ожидал я ответа генерала Винценгероде касательно моих намерений. С горьким чувством получил твердый приказ не переходить Иссель; генерал считал меня слишком слабым, чтобы начинать военные действия в стране, находящейся в благоприятном положении и усеянной множеством крепостей.
Мною уже был предпринят первый шаг: весь Амстердам был в движении, население города умоляло нас о приходе, я был в счастливом опьянении от возможности самостоятельно командовать; я решился ослушаться. Еще ночью я собрал мои войска и перешел реку.
Неприятель находился это время на Исселе, в крепости Девентер; в Арнгейме находилось 4 тыс. человек, в Амерсфорте располагался авангард; в Утрехте корпус от 7 до 8 тыс. человек.
Наарденская крепость, хорошо обеспеченная, обороняема была гарнизоном в 2 тысячи человек.
Мюйден и Гальвиг, две крепости почти у ворот Амстердама, также были в хорошем состоянии.
У меня не было возможности атаковать в лоб, поскольку неприятель значительно превосходил меня силами и находился на земле, где на каждом шагу встречались препятствия, положение усугублялось тем, что выступление майора Марклая заставило неприятеля удвоить предосторожности.
Я мог бы действовать удачно, только если бы мне удалось ввести неприятеля в заблуждение касательно количества моих сил и лишить его возможности осуществить свои замыслы.
Взбунтовавшийся Амстердам с трепетом ожидал вхождения в город раздраженного неприятеля.
Необходимо было оказать быструю помощь этому центру национального единства и поднять вооруженное восстание.
