Пётр Фурса - Мачты и трюмы Российского флота
Оксаночка, бросившаяся к сошедшему на берег папе, грудью налетела на стальной швартов и оставила мазутный след на платьице. Ниночка вручила мужу цветы. Муж, расцеловав обеих, повел жену и понес на руках дочурку в каюту № 26. Как передать здесь радость встречи? Словами? Не Есенин. Музыкой? Не Чайковский.
Ниночка воодрузила на стол бутылку шампанского, я – тропические фрукты. Вдруг дверь каюты открылась, и вошел майор медицинской службы – представитель СКП флота, в обязанности которого входят карантинные дела. Он, собака, может даже сход на берег запретить и вывесить на мачте желтый флаг, если будут к тому основания. Но даже зная это, я выставил “представителя” из каюты, как своего личного злейшего врага, направив его к терапевту, жены у которого еще не было. Радость встречи затмила разум. Убедительно?
На мой вопрос, почему жена командира не писала писем, подвергая мужа репрессиям неизвестности, вразумительного ответа получено не было. Командир предоставил мне двадцать суток послепоходного отдыха, включая пять суток для решения вопросов служебного характера в медицинском отделе ТОФ. Счастливый эскулап с дочуркой на руках убыл домой в сопровождении молодой, красивой и тоже счастливой жены.
Глава 57
МОСКВИЧИ
Дни, отпущенные мне для отдыха, летели со скоростью крейсера, лежащего на боевом курсе при выходе в атаку на надводную цель. Свою вину перед семьей я осознал полностью, когда однажды, лежа на диване, я услышал топот детворы на лестнице. Открылась дверь, и в комнату, предводительствуемая Оксаночкой, ввалилась толпа ребятишек. Счастливо сияя глазами, Оксаночка указала на папу:
– Вот, смотрите! Это мой папа! У меня тоже папа есть!
И папа заплакал, да простят ему моряки! Не навзрыд, правда. А ведь через пять дней мне предстояло улететь в Советскую Гавань, оставив маму и дочку во Владивостоке. На неопределенное время.
Я отправился в медицинский отдел флота. Необходимо было доложить начальнику медицинской службы о результатах похода и попытаться получить путевки в санатории и дома отдыха МО для офицеров крейсера, многие из которых собирались в отпуск. Обязанность обеспечения отдыха офицеров в санаториях лежит на медицинской службе частей. Руководящими циркулярами ВМФ и МО медицине предписывается обеспечивать путевками преимущественно плавающий состав. Но жизнь вносит в циркуляры свои коррективы. В плавсоставе служат офицеры в званиях от лейтенанта до капитана третьего ранга (= 90%) и только 10% – в званиях выше. На берегу – обратное количественное соотношение. Кто быстрее получит путевку в санаторий: лейтенант или капитан первого ранга? Зачем тогда умные циркуляры писать? А затем, чтобы создать видимость заботы о плавсоставе. Итак, официальным и честным путем корабельный доктор может обеспечить путевкой в санаторий, в лучшем случае, командира. А остальных офицеров? На то и существуют кораллы в Индийском океане или говядина тушеная в провизионных кладовых.
На вопрос о путевках начальник санаторно-курортной службы ответил взглядом, в котором отразилась вся моя служебно-политическая характеристика, если бы ее написал большой зам после партийного бюро. Однако, “взглядам” на флоте придают не большее значение, чем речам Леонида Ильича: можно слушать и даже конспектировать их, но делать все, исходя из обстановки и местных условий. Начальник и его “взгляд” были побеждены несколькими красивыми кораллами, и пятнадцать путевок для офицеров крейсера заняли место в моем портфеле. И это в ситуации, когда в начале беседы в распоряжении МС ТОФ не было ни одной! Задача была решена.
XXXУлетающего в Советскую Гавань мужа Ниночка в аэропорт не провожала – лишние слезы, коих и так пролита масса. Я уехал один. Снова навстречу очередному подарку флотской судьбы.
В аэропорту города Артема собралась целая группа (из шести человек) офицеров крейсера, вылетающих к месту базирования. Рейс на Советскую Гавань уходит в 13.30. Свободное время еще оставалось, и офицеры решили посидеть в ресторане. Пообедали. Два с половиной часа полета. Погода летная. Небо безоблачное. С высоты полета была видна земля, сплошь покрытая водой. Дальневосточный потоп, устроенный тайфуном. Казалось, что вот-вот из-за любой сопки выплывет Ноев ковчег. Над Совгаванью плотно висел туман. Самолет, выпустив шасси, сделал два захода на посадку, убрал шасси обратно и полетел дальше. Приземлились в аэропорту города Южно-Сахалинска. Около здания аэропорта стоял ряд палаток, оригинально изображающих гостиницу для пассажиров, благо, погода на Дальнем Востоке в сентябре месяце на широтах Южно-Сахалинска позволяет пассажирам аэрофлота не замерзнуть, укрывшись брезентом. Поужинали в ресторане “кожей индюка”. Съездили в город, осмотрели “достопримечательности". Ночевали в палатках. Хорошо. Проснулись, позавтракали той же “кожей” и в 12.00 вылетели в Совгавань. Выпустив шасси, сделали два круга над невидимой взлетной полосой и полетели дальше. Приземлились в Хабаровске. Поужинали в ресторане. Деньги на исходе. Комфортно переспали на скамейках сквера. Аэрофлот! Сервис! Утром вылетели в Совгавань и через два часа приземлились в ... Хабаровске. Сдали билеты на самолет и уехали поездом. Голодные и без денег. От Хабаровска до Советской Гавани поезд идет сутки, останавливаясь у каждого столба. Из воды, залившей все вокруг, торчала только насыпь железной дороги, крыши изб и верхушки кустарников. Жизнь утонула или спряталась от человеческого взора, Ноев ковчег был просто необходим. Он и нес наших путешественников вперед, громыхая колесами на стыках. Что может сделать водная стихия на земле!? А в море? Это только моряки могут представить, да и на себе ощущают не раз. Вдоль дороги тянулась исхоженная Хабаровым, Арсеньевым, Дерсу Узала, но сожженная Минлесбумпромом тайга, валялись рельсы, смытые тайфуном, и шпалы, брошенные МПС. Картина удручающая. Гений человека добрался и сюда, наконец. Спасибо, бля, гению.
Через сутки добрались до Ванино, затем до Сортировки, как в местном простонародье и среди офицеров называется поселок Октябрьский. Так назван он, скорее всего, потому, что живут здесь потомки сосланных сюда Октябрем кулаков, стахановцев, интеллигенции и военспецов. На автобусе № 101, уехали в п. Бяуде, уже знакомый нам своим гостеприимством и рестораном – телевизором. Итого, четверо суток потрачено на тысячу километров пути. Это не расстояние.
XXXНа крейсере воздух был насыщен навациями и электричеством. Новый командир вводил новые порядки. Сергеев ушел на ВАК при ВМА им. Гречко. Новый командир – Савельев – принял командование крейсером после окончания академии им. Гречко. Был напитан прогрессивными теориями управления, применения оружия и планирования. Весь устремленный в будущее и обреченный на повышение. Ранее командовал знакомым нам СКР “Грозящий”. Среднего роста, плотно сбитый, в прошлом боксер, борец, многоборец и мотогонщик. Лучший друг всех командующих флотами, любимец женщин и публики. Характер решительный, нордический. Абсолютно бескорыстен, демократ, гуманист и, как Виктор Конецкий, “хороший парень”. Это из характеристики, которую дал сам себе новый командир, вступив в должность и представляясь экипажу.
