Алексей Шишов - Герои 1812 года. От Багратиона и Барклая до Раевского и Милорадовича
«Именно Дмитрий там (на Бородинском поле. – А.Ш.) отличился блестяще…
В сражении от 26 числа его кирасиры сделали чудо. Но так как он слишком смирен и никогда не ходит в штаб-квартиру, я держал бы пари, что будут еще превозносить Милорадовича, который все делает наспех, и казака Платова, делавшего глупости в течение всей кампании, но которые всегда около тех, кто пишет донесения…
Не вознаграждения монархов я требую для него; уважение и доверие, которым он пользуется в армии, достаточны для него, и они являются достойным вознаграждением; я прошу Бога сохранить его нам и оставить его целым и невредимым».
Официальные отчеты о сражении, в том числе «Описание битвы при селе Бородино», приводят лишь сухие факты из действий 1-й и 2-й Западных армий, корпусов и дивизий, реже отдельных полков (исключая, разве что, гвардейских). В них почти нет ярких описаний поведения отдельных личностей из когорты военных вождей на Бородинском поле брани. Однако литераторы, участники тех событий, писали иначе, как, к примеру, Ф.Н. Глинка:
«…А между тем, в том важном промежутке, в тех незапертых воротах, между левым крылом и главною линиею на протяжении целой версты уже давно разъезжал витязь стройный, сановитый. Кирасирский мундир и воинственная осанка отличали его от толпы в этой картине наскоков и схваток.
Всякий, кто знал ближе приятность его нрава и душевные качества, не обинуясь, готов был причесть его к вождям благороднейших времен рыцарских, но никто не мог предузнать тогда, что этот воин, неуступчивый, твердый в бою, как сталь его палаша, будет некогда судиею мирным, градоначальником мудрым и залечит раны столицы, отдавшей себя самоохотно на торжественное всесожжение за спасение России!
Это был князь Дмитрий Владимирович Голицын!
С помощью дивизии принца Евгения он отстоял равнину слева от деревни Семеновской, живые стены нашей конницы заменили окопы, которых тут не успели насыпать…
Все толпы неприятельские разлагались на палашах кирасир…
Уже выказали обе колонны из лесу свои головы, но кирасиры князя Голицына отсекли те головы».
…Князь Голицын проделал путь отступления от Бородинского поля до Тарутинского лагеря в составе главных сил кутузовской армии. Его кирасиры, которых в битве не в чем было упрекнуть, прошли по московским улицам с опущенными головами. Но они знали и верили, что враг будет изгнан из Отечества. До контрнаступления русской армии полки тяжелой кавалерии, подчиненные Дмитрию Владимировичу, заметно пополнились новобранцами. Но до полного штата их довести по времени так и не удалось.
Во время сражения под Малоярославцем голицынские кирасиры находились в резерве, готовые «закрыть собой прорыв неприятеля», став «стальной заставой» на Калужской дороге.
Когда началось преследование Великой армии, пытавшейся вырваться из пределов России, генерал-лейтенант Голицын командовал средней колонной Главной русской армии, состоявшей из двух пехотных корпусов, 1-й и 2-й кирасирских дивизий.
В сражении при Вязьме князь Д.В. Голицын поддержал действия армейского авангарда генерала от инфантерии М.А. Милорадовича. Его колонна – пехота и кирасиры составили левый фланг русской позиции перед городом. Когда начался штурм Вязьмы, голицынские войска, выйдя на подступы к городу, не смогли переправиться через заболоченную пойму реки Улицы. Они смогли поддержать приступ только огнем своей артиллерии, который отличился эффективностью.
Особо отличиться Голицыну довелось в боях у города Красного. В том деле он командовал действиями 3-го пехотного корпуса и кирасирскими полками, составившими левый фланг русской позиции. Когда неприятель нанес сильный удар по противоположному флангу, Дмитрий Владимирович послал свою пехоту в штыки и не допустил прорыва французов.
Дело под Красным для войск князя Д.В. Голицына началось с того, что утром 5 ноября Наполеон наконец-то в своем Русском походе решил послать в бой Императорскую гвардию. Дивизия Молодой гвардии генерала Ф. Роге атаковала деревню Уварово, занятую Черниговским пехотным полком. Голицын сразу же выслал на поддержку черниговцам Селенгинский пехотный полк, а артиллерии, расположенной на высотах правого берега реки Лосминка, приказал поддержать своих огнем.
Вскоре на дороге на Красный показалась колонна корпуса маршала Даву. Войска генералов Милорадовича и князя Голицына обрушились на французов. В том боевом эпизоде четырехдневного сражения у Красного особо отличились Ревельский и Муромский пехотные полки генерал-майора И.Л. Шаховского, Новгородский и Малороссийский кирасирские полки под командованием генерал-майора И.М. Дуки и 7-я конно-артиллерийская рота полковника А.П. Никитина.
В результате этого боя у дороги Даву пришлось бросить корпусную артиллерию, обозы и отставшие от колонны войска. Среди русских трофеев оказался и его маршальский жезл. Голицынская тяжелая кавалерия приняла участие в преследовании неприятеля. Генерал-фельдмаршал М.И. Голенищев-Кутузов в донесении указал, что в том бою у неприятеля захвачены два генерала, 134 офицера, 9170 нижних чинов и 70 орудий.
Ноябрьские бои у города Красного на Смоленщине принесли Великой армии огромные потери. Они выразились в почти 10 тысяч убитых, от 19 до 20 тысяч пленных, 209 (по другим данным – 266) орудий и 6 полковых знамен. Потери русских составили 2 тысячи человек убитыми и ранеными. Победа была примечательна тем, что главные силы кутузовской армии в этом деле не участвовали, находясь на второй позиции.
Генерал-лейтенант князь Д.В. Голицын оказался одним из героев красненского дела. Вверенные ему войска сдержали натиск французской гвардии, взяли в плен 7 тысяч человек и захватили в качестве трофеев 35 орудий.
…В декабре 1812 года, под занавес Отечественной войны, князь Голицын командовал кавалерийским (кирасирским) корпусом силой в 32 эскадрона при 12 орудиях гвардейской конно-артиллерийской роты. Во главе этой «армады» конников-латников на нескаковых лошадях он пройдет с боями пол-Европы до самого Парижа, города, с которым были связаны юношеские воспоминания Дмитрия Владимировича.
Современники отмечали, что и в походах, и в сражениях 1813 и 1814 годов русская тяжелая кавалерия производила на французов и их союзников (которых становилось все меньше и меньше) устрашающее впечатление. Соответствующее отношение было и к ее военному вождю.
В состав «грозного» для неприятеля голицынского корпуса входили две кирасирские дивизии, прекрасно знакомые старшему начальнику не только по «грозе 12-го года». Он знал свои полки и по мирному, и по военному времени, знал генералов и многих офицеров, старых служак из нижних чинов, лично. Корпус тяжелой кавалерии состоял из:
