Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

Меня зовут к себе дубравы,
Их вечно дремлющий покой.
Уйти от суеты мирской
И бросить светские забавы.
Там монастырь меня манит.
В тени дубрав его высоких
И толпы храмов одиноких,
И стройный ряд младых ракит.
Кругом, повсюду лес кудрявый,
Ряд дымных келий, церкви, двор,
Плетёный, низенький забор,
Храм монастырский величавый…
И всё… Широкими ветвями
Лес осенил тот тихий холм,
Деревья шепчутся листами,
Как будто молятся… о чём?
Там ввечеру, когда всё спит,
Под серой ночи пеленою
Прекрасный звон над всей землёю,
Как глас Всевышнего звучит.
Из дальних келий в скромный храм
Спешат монахи вереницей,
Спешат к растворенным вратам,
Идут душою помолиться.
А в храме полумрак, простор,
Пылая, свечи догорают,
Лампады кроткие мерцают,
Поёт молитвы стройный хор.
О, как хотелось мне тогда
Войти в тот храм уединённый
С прямой молитвою свободной,
Перед иконою Христа
Склонить колена и с мольбами
Склонить усталую главу,
И думать, думать ввечеру,
И плакать горькими слезами.

Тихий шёпот ветвей.
Молчаливый камыш.
И прозрачный ручей.
И полночная тишь.
И страданье души
Мимолётной весной…
И стоят камыши
Над уснувшей рекой.
И на небе луна.
Звёзд полуночный рой…
Я страданьем полна
Быстрокрылой весной.
В звуках песни слышна
И тоска, и печаль.
А за лесом видна
Беспредельная даль…
Не манит тот покой,
Не зовёт тишина…
Смерть, явися за мной —
Я тебе отдана!

Напрасна жизнь, напрасны увлеченья,
Не надо более напыщенной любви:
Мы все во мраке, в бездне заблужденья,
Мы в омуте тоски, печали и крови…

Бесприютная, безлюдная
Ночь глядела мне в окно.
На устах молитва чудная
Замерла давным-давно.

На душе моей напрасная
Пробудилася тоска,
Безответная, бесстрастная,
И от сердца далека.

Не стучи же, сердце милое,
Позови сюда мечты,
Брось всё глупое, постыдное,
Как помятые цветы.

Пожалей меня, о, милая, —
Я страдаю, я одна.
За окном же молчаливая
Ночь безумная темна.

Ночи бессонные, ночи бесстрастные
Тихим томленьем полны.
Слёзы беззвучные, слёзы напрасные
Льются, как жемчуг они.

Раны сердечные, раны незрелые,
Их не залечит покой.
Мысли ничтожные, мысли несмелые
Быстро несутся волной.

Тихо, печально, угрюмо
Сумрак и холод царит.
Тяжко сердечная дума
Смерти навстречу летит.

Холодно, грустно, тоскливо
Стон затаённый звучит.
Ночь за окном молчаливо,
Будто сердито, глядит.

Молчи, певец, пускай замолкнет лира,
Не надо песен, слёз, не надо красоты!
Не дёргай струны траурного мира,
Не нарушай угрюмой тишины.

Уйди, певец, сокройся в дальних странах,
Там пой, безумец, пой в толпе чужих людей,
И вспомни родину, затёртую в обманах,
И в тихой песне помолись о ней!

Я буду мостить, о, злое племя,
Клянуся кровию людей,
Клянусь, когда настанет время,
Проснётся месть в душе моей.

Да будь ты проклят, род кровавый!
Я не могу тебя простить…
Месть — это долг святой и правый —
Я буду мстить, я буду мстить!

Я умереть хочу на крыльях упоенья,
Я брошу всё, как бросила мечты.
Жизнь — это сон пустой, безумное стремленье
К добру, к любви и к счастью красоты.

Нет счастья на земле. Она во тьме суровой,
В долине смерти царствует всегда,
Где у людей начало жизни новой,
Где протекают вечные года.

В моей душе уж горе накипело,
Рыдания прервали мутный сон.
Страданий скрыть я больше не сумела…
И всё слилось в душевный, страстный стон.

Я смерти жду среди неверных тлений.
А новой жизни свет по-прежнему сиял…
Я умереть хочу, как умирает гений —
В борьбе за жизнь, за вечный идеал.

Исчезли мрачные сомненья,
Сомненья жизни роковой, —
Исчезли муки сожаленья,
Исчезли пытки вдохновенья, —
Всё снято мёртвою рукой.

И над могильною землёю,
Склонясь главой, стояла ты,
Слезу роняла за слезою
И исхудалою рукою
Бросала грустные цветы.

А над могилою шумели
В тоске, как погребальный зов,
Две вечно-траурные ели,
И тихо травы шелестели,
И слышен звон колоколов.

Исчезли мрачные сомненья,
Сомненья жизни роковой,
Исчезли страсти, увлеченья,
И все отрадные стремленья
Покрылись хладною землёй.