Милош Кратохвил - Ян Гус
Сосредоточив все свои интересы на земном добре, на доходах, церковь начала пренебрегать опекой душ «малых сих», отсюда пошло и обдирание верующих, и драка за доходные места, и подкупы и взятки в духовных учреждениях. Это повлекло за собой распространение безнравственности среди церковников. «Отсюда прелесть блудниц, шутовская одежда, королевская роскошь, золото на шпорах и уздечках, сияющих ярче алтаря, отсюда столы, ломящиеся от яств, кутежи и пьянство, отсюда гитара, лира и флейта, отсюда изобилие винограда в давильнях и полные кладовые, отсюда бочки сала и тугие кошельки. Вот ради чего хотят они быть и делаются настоятелями церквей, деканами, архидьяконами, епископами и архиепископами. Поелику же множится добро духовных лиц, множится и число дьяконов со священниками. Ибо ежели бы жили священники, как раньше святые жили, мало их было бы!» Раньше священники добросовестно вопрошали себя, достойны ли они предложенного звания, «святые бежали от епископства, как святой Григорий, а св. Марк-евангелист отрубил себе палец, лишь бы не сделаться епископом. О, как мало теперь тех, кто укрывается от епископства и пальцы отсекает, дабы избежать этого», — иронически заканчивает Гус. Плохих священников он сравнивает с воронами, которые радуются смерти тех, кто стоит на их пути к получению более выгодного места, радуются и смерти своих овечек, так как получают деньги по завещанию, плату за похороны и заупокойные обедни. «Зачем же огорчаться папе смертью пражского архиепископа, если эта смерть приносит много золотых?» И с язвительной насмешкой вспоминает Гус слышанную им проповедь одного священника о трех чертях, которые вышли в мир: «Один злой, сердца запирал, другой, еще хуже, запирал уста, предназначенные для молитвы, третий же, самый худший, кошельки запирал, — ха-ха, дети мои, этот хуже всех! А потому, милые дети, не давайте этому худшему дьяволу запирать ваши кошельки, а приступайте к таинству, держа их открытыми!»
Но тут исчезает усмешка Гуса, и он обрушивается на алчную церковь со страшной угрозой: «Покайтесь, грабители бедных людей, убийцы, воры и святотатцы! Бог проклинает вас! Сказано в писании: кто обманывает бедного, кровавый тот человек; кто отнимает хлеб, добытый в поте лица, виновен столько же, сколь убийца ближнего своего».
Гус не ограничился тем, что вскрыл источник зла, он пошел еще дальше — указал и средство борьбы с ним. Поскольку в упадке церкви повинны деньги, собственность и светская власть, что же нужно' сделать? Конечно, устранить причину болезни, отнять у священников излишек в деньгах, собственности и власти и возвратить к их первоначальной миссии в состоянии апостольской бедности. Лишенные возможности служить мамоне, они сразу найдут время и интерес, чтобы вернуться к служению богу. Кончится «драка за места», когда церковные должности перестанут приносить доход, исчезнут и все другие дурные последствия политики церкви в отношении денег и власти. «Псы грызутся из-за кости; возьми кость — перестанут», — убедительно заканчивает Гус.
И тотчас он ставит вопрос: кто должен исправить церковь? Конечно, власть, поставленная над всеми сынами земли, — король. «Но из лесу выскочит вепрь, что подрывает виноградник Христов, и скажет: «Не властны ни короли, ни паны, ни другие светские вельможи править духовными особами!» На это отвечу: поскольку каждому королю Богом дана власть над его королевством, дабы правил он королевством своим по правде и справедливости, и поскольку священники в королевство то входят, то и ими должен править король. Допустив их жить в явном зле, нерадивым был бы он королем. На то и поставлены Богом король и иные вельможи, дабы наказывать зло и вознаграждать добро. В духовных делах должны быть светские господа послушны церкви, в мирских же церковь подчинена светскому владыке. Поскольку же король— наивысший господин в своей стране, постольку стремится наставить на путь истинный священника, если тот грешит сверх меры. Самое же мягкое воздействие— лишение собственности».
Так логически и последовательно вскрыл Гус основные пороки церкви и критиковал ее. Он далеко обогнал своих предшественников-реформаторов тем, что так убедительно показал истинную причину всего, и становился прямо революционным, указывая путь и способ исправить дело.
Светская власть была одним из главных опорных столпов церкви. Вторым был принцип безоговорочного и непререкаемого авторитета, который церковь проводила по отношению к мирянам — не допуская его критики.
Но Гус обрушивался и на эту вторую основу могущества церкви. «Многие священники, требуя от народа послушания, ввели его в заблуждение, говоря: «Что ни прикажет папа, следует исполнять», как будто папа не может заблуждаться. А ведь многие папы были еретиками. Другие же учат: хотя бы и дурное повелит сотворить высший епископ или папа, низший должен выполнить, ибо не на том будет якобы грех, кто подчиняется, а на том, кто приказывает. Но это уловка дьявола, который рад подчинить себе любого; ни тот, кто приказывает дурное, ни тот, кто его слушает, не останутся без греха, ибо сказал Спаситель: «Если слепой поведет слепого, оба в яму упадут».
Хороший христианин не должен повиноваться слепо, всегда надо соображаться с характером полученного приказа. И Гус требует, чтобы люди повиновались властям как духовным, так и светским, но лишь в пределах «дозволенного», то есть только в тех случаях, когда приказ не противоречит заповедям божьим, учению Христа. Если же приказ не согласуется со всем этим, то его не только не должны выполнять, но даже грешно подчиняться ему, и христианин обязан воспротивиться такому приказу. Это подводит Гуса к дальнейшему выводу: власть, отдающая такие нехристианские приказы, власть, сама нарушающая заветы божьи, не может быть в глазах христианина властью, признанной богом. Папа, живущий в смертном грехе, не может быть папой перед лицом божьим, а король — королем.
Сколь мятежными должны были казаться эти слова сильным мира сего! Ведь это была явная крамола и призыв к бунту. «Я возмущаю народ? — отвечает Гус. — Это обвинение напоминает обвинение Христа: возмутил всю Иудею — от Галилеи до сих мест. Кто проповедует, чтобы священники не распутничали, не грабили бы в алчности своей народ, продавая ему святые таинства, а довольствовались бы одной пребедной, того сейчас же называют хулителем церкви и еретиком. Кто же проповедует, что священники праведны, что они Божьи помощники и имеют власть спасать и губить души верующих, что никто не смеет их наказывать, они же имеют право на самую лучшую пищу и самые богатые владения, тот достойный проповедник и ему разрешается проповедовать».
