Леонид Жолудев - Стальная эскадрилья
Я не стану подробно описывать работу курсов и ход учебы. Отмечу только, что дело здесь сразу же было поставлено солидно, с прицелом на серьезную подготовку слушателей, основательное повышение их квалификации. Так, за три месяца обучения мы налетали более 100 часов, преимущественно в облаках и ночью; получили прочные инструкторские навыки, освоили методику летного обучения. Все это очень и очень пригодилось нам, особенно в начальный период Великой Отечественной войны.
В ноябре на курсах командиров звеньев состоялся первый выпуск, а несколько дней спустя мы снова были в родном полку, среди друзей. Красиво в этот период Забайкалье, играющее под ласковым осенним солнцем золотисто-багряным разноцветьем лесов. Неудержимо манит к себе бездонная синева неба. Только прошумит иногда прохладный ветер, напоминая о наступлении осени. И в этой мирной благодати, наверное, не всем еще было попятно, зачем это потянулись на запад длинные вереницы воинских эшелонов с боевой техникой и личным составом. Дыхание полыхающей у наших границ второй мировой войны еще не докатилось до этих мест. Пожалуй, только мы, военные, знали, что именуется это перегруппировкой войск, догадывались о ее причинах. Однако возможность нападения фашистской Германии на пашу страну многие из нас считали маловероятной и какой-либо серьезной тревоги не испытывали. Мы внимательно следили за происками японских милитаристов в районе Маньчжурии.
В ноябре 1940 года я был назначен командиром звена и сразу же убыл в отпуск, а когда вернулся, то обнаружил, что за это время в полку произошли заметные перемены. Многие из летчиков, прибывших вместе со мной в часть, в том числе Чуб, Козлов, Шалашов, Журавлев и другие, были переведены в дальнебомбардировочную авиацию; командиры эскадрилий Цыбульник, Ехвалов и Лущаев убыли куда-то на запад. Теперь уже всем стало ясно, что назревают большие события. В разговорах все чаще звучало зловещее слово "война".
Начало февраля 1941 года ознаменовалось усилением боевой подготовки личного состава 150-го скоростного бомбардировочного авиационного полка. Пожалуй, впервые в истории нашей боевой авиации в условиях сурового Забайкалья были введены зимние лагеря. Смысл их заключался в том, что боевые подразделения перебазировались на полевые аэродромы и проводили боевую подготовку в условиях полного отсутствия подготовленной базы. Все сооружения: жилье, столовая, места для технических служб создавались из снега, обливались снаружи водой и служили хорошей защитой от ветра. В таких лагерях нужно было работать в течение двух недель. Бесконечные боевые тревоги днем и ночью, вылеты по готовности и бомбометания как на своем, так и на незнакомых полигонах стали явлением обычным.
Быстро накапливался опыт, росла выучка. Вскоре первые самолеты с объявлением боевой тревоги стали подниматься в воздух, укладываясь в половину нормативного времени. А части, закончившие обучение, продолжали убывать из Забайкальского военного округа к западным рубежам Отчизны.
Вспоминается такой эпизод. В феврале 1941 года заместитель командующего ВВС ЗабВО комбриг Г. И. Тхор ночью объявил полку боевую тревогу и только тогда послал на полигон команду для обозначения цели, чтобы проверка действительно оказалась внезапной. Так как полигон находился в двадцати километрах, то для приведения его в готовность требовалось всего около полутора часов. Для нанесения же удара по целям с воздуха зимой, по расчетам командования, авиаторам требовалось времени значительно больше. Каково же было удивление проверяющего, когда взлетевшее первым звено старшего лейтенанта Ушакова появилось над полигоном задолго до прибытия туда полигонной команды! Только позже комбриг узнал, что для повышения боеготовности в условиях суровой зимы майор Полбин приказал круглосуточно держать в непосредственной близости от самолетов горячее масло и воду. А хорошо тренированный технический и летный состав обеспечил быструю подготовку самолетов к вылету.
Несмотря на достигнутую высокую боевую готовность, учебные тревоги продолжались, и одна из них завершилась подъемом полка в воздух с посадкой на полевом аэродроме, где началась интенсивная тренировка в ночных и высотных полетах с бомбометанием по различным целям.
В конце мая прибыло молодое пополнение. Это были пилоты, окончившие нормальные военные авиационные училища с трехгодичным сроком обучения, по получившие при выпуске воинское звание "сержант". Вторая эскадрилья, которой в то время командовал капитан Южаков, приняла двенадцать сержантов-пилотов и приступила к вводу их в строй. В напряженной повседневной работе как-то незаметно пришла середина июня.
Вечером 16 июня И. С. Полбин собрал руководящий состав (я в то время исполнял обязанности заместителя командира 2-й эскадрильи) и дал указание о повышении боеготовности на случай возможных осложнений. Разумеется, мы в первую очередь подумали о каких-то новых провокациях со стороны японских милитаристов, нрав которых нам был достаточно хорошо известен. Командир полка вылетел на боевом самолете в штаб округа, а мы организовали проверку вооружения самолетов, готовности бомб к подвеске и улеглись спать только глубокой ночью. А чуть свет в палатку прибежал посыльный и объявил о сборе в штабе полка. Здесь уже были Полбин и начальник штаба майор М. П. Стадухин. На усталом лице командира, особенно на лбу, пролегли резкие морщины.
Руководящий состав полка собрался, а Полбин продолжал озабоченно изучать с майором Стадухиным какой-то документ. Так длилось минут пятнадцать. Затем командир встал; в серых глазах его блеснули живые задорные огоньки; усталости на лице будто бы и не бывало. Чеканя каждое слово, майор начал: "Объявляю решение Военного совета округа. ...С сего момента сто пятидесятый скоростной бомбардировочный авиационный полк приводится в полную боевую готовность. Штабу полка и командирам эскадрилий организовать вызов всех отпускников". Потом последовали конкретные указания о порядке дальнейшей работы.
И вот - подношены бомбы, заряжено и проверено бортовое вооружение, самолеты рассредоточены, отработаны вопросы управления экипажами в воздухе. Не знаю, то ли им передалось настроение командира полка, то ли мы сами уловили, что обстановка накаляется, но на стоянках самолетов не слышно было обычных шуток, смеха. Вылет мог оказаться и боевым - ведь теперь империалисты объявляли о состоянии войны уже после нападения. Так было на Хасане и Халхин-Голе, так действовали немецко-фашистские заправилы в Европе.
Но на этот раз, как говорится, все обошлось. Через три часа напряженного ожидания последовала команда: снять с самолетов боекомплект. Затем полк поднялся в воздух и перелетел на базовый аэродром, где нас сразу же вновь собрал майор Полбин и приказал организованно, в самое сжатое время - не более трех суток - своими силами разобрать самолеты и погрузить их в эшелоны.
