Константин Михайлович - Записки янычара
ГЛАВА II. О МУХАММЕДЕ И АЛИ, ЕГО ПОМОЩНИКЕ
Мухаммед имел единственную сестру, которую звали Фатима[70]. И ее он отдал в жены Али, своему помощнику, тогда, когда он расширял свою веру и таким образом учил и проповедовал, имея замысел осудить веру Христову. Ведь он устанавливал свою веру в соответствии с миром, видя, что люди более склонны к светским делам, нежели к делам божиим. Итак,
тех, кто шел его путем и следовал его учению, он хвалил и считал добрыми людьми. Тех же, кто ему противоречил, Али различными способами преследовал. Этого-то Али поганые и считают за пророка, как и Мухаммеда, рассказывая, каким сильным и крепким он был мужем. И он, как рассказывают, имел саблю, которую назвал Зульфикари, дивной остроты и такой твердости, как они рассказывают, что на что бы Али ее ни обрушил, будь то железо или сталь, все перед ней было, как паутина. А другие рассказывают, что его жена Фатима была великая чародейка, и она-то своим волшебством и придавала такую остроту этой сабле.
Прожил Мухаммед в своей злобе 45 лет, размножая свою веру. Потом, лежа на смертном одре, он созвал всех своих последователей и повелел им: «Устройте мне погребение и будьте подле меня, пока я не воскресну. И исполняйте нерушимо мое повеление и не дайте совратить вас с того, чему я научил вас в правой вере. Будьте божьими избранниками для меня, как Израиль. А мое погребение совершите в Медине, слушаясь моего Али, ибо я в судный день встану и поведу вас туда, где все мы будем радоваться. Будьте все добрыми, один с другим поступайте по справедливости. Невольникам сокращайте срок рабства, потому что вы не боги, чтобы до смерти их держать в неволе. И благодаря этому вы будете умножаться, ибо, видя ваше правосудие, каждый будет вас держаться и следовать вашему учению». После смерти Мухаммеда Али с великой скорбью поехал к скале Гормсндзи, задумав сломать свою саблю в праведной тоске, и ударил ею по скале так, что она вся скрылась в скале. Увидев такое чудо, чего раньше он о своей сабле не знал, он так ей сказал: «Зульфикари, вернись, чтобы это не было противно богу». И после смерти Мухаммеда он еще жил девять лет. В последний год, лежа на смертном одре и собрав всех своих поганых последователей, он напомнил, чтобы они неколебимо держались повеления Мухаммеда, ибо вера его выше всех других вер, «а потому,— говорил он,— преследуйте гяуров, где можете, чтобы они вас не преследовали. Блюдите их в их домах, это для вас будет лучше, чем ждать их в своих домах». А когда он увидел, что его час пришел, он приказал взять свою саблю и бросить ее в морскую глубину. И рассказывают поганые, что когда его сабля была брошена, то три дня на этом месте море бурлило и крутилось из-за жалости к Али. И поэтому поганые держат при себе маленькие книги, сохраняя их при себе за их святость, и зовут их бамарли, а особенно держат ее на войне, как у нас евангелие, нося ее под мышкой, а на них нарисована сабля Зульфикари; рассказывают, что им она очень помогает в борьбе, а если кому они присягают на тех книгах, то твердо держат клятву каждому, кому ее дают. Но существуют другие, фальшивые книги, которые они делают из куска венени а некого мыла, и если кого хотят убить, то им на этом приготовленном мыле присягают как на подлинных книгах; тот, кому они так сделают, не может надеяться выжить, как это было с боснийским королем, о чем будет сказано ниже.
ГЛАВА III. ОБ ИХ БОГОСЛУЖЕНИИ И ОБ ИХ ХРАМЕ.
Турецкие храмы имеют малые и большие округлые башни[71], а вокруг них галерею; поганский священнослужитель семь раз за день и ночь выходит на башню и возвещает, ходя по галерее, вложив один палец в одно ухо, а другой в другое, громким, насколько может, голосом произнося на своем языке такие слова: «Лай лаха илла лахо», что означает: «Бог богов, Мухаммед — божий посланник, услышь меня, бог богов»[72].
Каждый из поганых, услышав этот призыв и имея всегда при себе воду, омыв части своего тела крест-накрест, идет в храм совершить поклонение. Первый час — это два часа пополуночи, который называется Темзит намази, другой — на рассвете, который зовется Сабах намази. Третий — три часа дня, который зовется Куслуг намази, четвертый — в полдень, который зовется Олей намази; [пятый — во время вечерни, называется Окинки намази][73][74]; шестой, совершаемый, когда зайдет солнце, называется Арсам намази, седьмой — в три часа ночи, который называется Я ни намази. А в эти семь часов ни один поганый не пропустит этого омовения, где бы он ни был: в храме, дома или же в дороге, когда наступит время, идет к воде и омывается так, как выше сказано; прервав путешествие, он совершает поклоны так, как положено, в какой час сколько поклонов подобает сделать. А если кто хочет больше совершить поклонов, то это его дело. А если же кто-то, совершающий поклонение, был бы чем-то запачкан, то тогда это омовение ему не засчитывается, и он должен снова омыться и потом заново совершать поклонение. Если же кто был в бане, то и тогда без такого омовения он не может обойтись, ибо это омовение у них как бы то, что у нас крещение; если бы кого заподозрили, что он неохотно ходит в храм, то, взяв его, привязывают к лестнице [перед храмом, где более всего поганых проходят в храм; каждый к нему тогда подходит и отчитывает его и, таким образом, после того, как он постоял на лестнице], его отпускают, и он должен при всех условиях волей или неволей быть примерным. И также ни одно лицо женского пола в храм не идет и вина не пьет. А женщины имеют особое закрытое помещение в храмах, в которое ни один мужчина не входит. А если бы какая из женщин попробовала вина, она была бы наказана добродетельными женщинами. Поэтому ни один правоверный турок не пьет вина. Некоторые придворные, слуги и господа пьют вино, но когда они идут на войну, то все они, как правило, не пьют его, ибо существует повеление Мухаммеда: если бы кто-либо пил вино и в таком состоянии был убит, тот навеки будет в аду[75]. Однако же христиане, которые идут на войну вместе с турками, свободно возят с собой вино и пьют его без всякого опасения и, более того, поганые заботятся, чтобы у них всегда было вино. У поганых есть такой обычай: если они куда-либо едут в храм совершать покломе-ние, то имеют всегда на себе чистую одежду, а если бы на них было бы какое-то пятно, то они в храм не пойдут [и совершать поклонения не будут. Так же и в обуви, которую они обычно носят, они в храм не входят][76], а придя в храм, складывают обувь в обычном месте и тогда уже входят в него, так как весь пол там устлан чистыми коврами и каждый становится на своем месте один возле другого и совершает поклонение. А все их храмы белые, как бумага. Никаких восковых свечей там нет, только в сторону восхода солнца стоят две толстые свечи из жира, а между ними три ступени с тремя ярко горящими светильниками наверху[77]. А посредине стоит престол наподобие кафедры[78], взойдя на который, юноши вслух читают Алькоран Мухаммеда, а все иные, сидя на коврах, внимательно слушают. А потом священнослужитель, которого называют мадин, держа в руке саблю, восходит на третью ступень, благословляя и говоря: «Вера, вера Мухаммеда выше всех иных, молитесь за все души и за тех, которые воюют против гяуров. А когда увидите их возвращающихся к себе, воздайте им честь и мир, целуя руки и ноги, и вы все будете участниками этой войны и угодите Мухаммеду. Ведь всемогущий бог дал нам саблю, чтобы мы оборонялись и уничтожали гяуров». А потом, поглядев вверх, на небо, и погладив бороду, они идут прочь из храма, славя бога. И никаких сборищ и ссор ни в храме, ни перед ним не бывает. А в главном храме есть три священнослужителя, и они отправляют торжественную службу, получая за это плату от того, кто построил храм. У турок же есть такой обычай: общество не имеет отношения к храму, но тот, кто его основал, его и содержит. Султан или какой-нибудь другой знатный господин или богатые купцы возводят храмы, а в каждом из них три священнослужителя: один держит саблю, другой стоит па башне, третий со своими помощниками следит за храмом. И так происходит в их самом главном храме, который называют Дромамечеть[79], куда ходит весь народ и особенно в ятницу пополудни. И они имеют этот обычай у себя, как это бывает в приходе.
