А. Минаева - «Много писать мне мешали бои…»: фронтовые записи 1941-1945 годов
Ты любовь мою верную
Променяла на ложь
Ковыляй понемножечку
Как-нибудь проживешь
(блокнот Короля).
Примечательно, что в варианте из блокнота Чурбанова мотив встречи с любимой девушкой отсутствует, зато повествование не останавливается на осуждении девушки и прощании с бывшей любовью. Героя «приветили» «все родные друзья», он не оставлен один на один с бывшей любимой. Он «привольно и радостно <…> провел свой денек», и находит новую – надежную и верную – любовь: «И хорошую девушку / полюбил паренек».
Песня «Ковыляй потихонечку…» была необычайно популярна на фронте, приобретя множество версий и вариантов, как устных, так и письменных. История письма мнимого калеки перешла и в прозаическое бытование Так, Л.H. Пушкареву удалось зафиксировать на фронте три рассказа, основанных на данной сюжетной схеме51.
Существовали и другие (песенные и поэтические) отклики на «Огонек» М. Исаковского, в которых отсутствовал и мотив измены, и ситуация испытания любви фиктивным письмом. Открытость поэтической модели «Огонька» Исаковского вела к возможности продолжить песню, и такие «продолжения» существовали:Стихли залпы последние,
И легла тишина,
За Берлином победою
Завершилась война.
Возвращался с позиции
Молодой паренек,
Помню девушку милую,
Золотой огонек.
Шел дорогой знакомою,
И шагалось легко,
Зная, что девушка милая
Ожидает его.
Поздно к дому заветному
Подходил в темноте,
Засветился приветливо
Огонек в том окне.
Нежно девушка встретила
Молодого бойца,
Обнимала любимого
На ступеньках крыльца.
Были веселы, радостны
Под счастливой звездой
И любимая девушка,
И боец молодой52.
Трудно сказать, насколько широко бытовали такие тексты. Судя по всему, наибольший массовый успех выпал на долю самого «Огонька» Исаковского и переделке про мнимого калеку. Л.H. Пушкарев, наблюдавший за бытованием песенной традиции на фронте, говорит о равной распространенности и самого «Огонька», и «Ковыляй потихонечку», и «продолжений»: «И вот что показательно: бытование подобного рода вариантов [речь идет о песнях с мотивом измены – А.М., О.Н.] никак не повлияло на популярность песни „Огонек“ и тех продолжений и ответов на нее, которые воспевали верность постоянство и взаимную любовь. Бытовали и те и другие отклики на „Огонек“, равно как и сама песня продолжала оставаться одной из самых популярных среди молодежи в послевоенные годы»53. Скорее всего вслед за переделкой «Огонька», а возможно, и параллельно с ней возникла песня, основанная на той же сюжетной схеме, но разработанная в ритмико-интонационной (в частности, с использованием трехстопного анапеста) и жанровой традиции жестокого романса:
Этот случай совсем был недавно,
В Ленинграде вот в эту войну.
Лейтенант с Украинского фронта
Пишет письма жене молодой:
«Я сейчас уж больной и калека,
Нету рук, нету ног у меня.
Они честно служили для фронта,
Для защиты родимой страны.
Нас за это страна наградила,
И приветливо встретила мать.
Неужель ты меня позабыла,
А калеку не выйдешь встречать».
Вот письмо от жены получаю,
Написала она как-то мне:
«Ты приедешь домой, как колода,
Только будешь в постели лежать,
А мне всего еще лишь тридцать три года,
Ты не сможешь со мной танцевать».
А внизу, смотрю, что-то другое,
Это почерк совсем был другой,
Это почерк был родной дочурки,
И зовет она папу домой:
«Милый папочка, мамы не слушай,
Приезжай поскорее домой.
Буду встрече с тобой очень рада,
Буду знать, что мой папа живой».
Вот уж поезд к вокзалу подходит
И тревожный гудок подает.
Лейтенант из вагона выходит
И спокойно он к дочке идет.
«Милой папочка, что же такое?
Руки целы и ноги целы,
Орден Ленина гордо сияет,
Расположен на левой груди».
«Обожди, все, дочурка, узнаешь.
Эта мама – совсем нам чужая,
Так не будем о ней вспоминать».
Этот случай совсем был недавно,
В Ленинграде вот в эту войну.
Лейтенант с Украинского фронта
Разводился с женой молодой54.
В романсовой версии история мнимого калеки практически во всех вариантах предстает без мотива измены; новый избранник не фигурирует даже в ответном письме жены, и «жестокий эксперимент» испытания любви представлен в чистом виде. В соответствии с жанровыми особенностями жестокого романса история подается как реальный случай, правда, по-разному локализованный в вариантах и обладающий разной атрибутикой55: «Этот случай совсем был недавно» – самый распространенный зачин, по которому, собственно, и узнается песня. Ср. с «Это было совсем недалеко» (№ 7). Временные и пространственные характеристики могут быть разными: «В Сталинграде той прошлой зимой» (№ 4); «В Ленинграде, вот этой войной» (№ 5) и т. п. Герой песни по-разному идентифицируется, но почти всегда он является офицером: «Лейтенант Украинского фронта» (№ 7); «капитан» (№ 4) и письмо жене чаще всего пишет «после жаркого боя» (№ 4, 5). В отличие от переделок «Огонька», где увечья парня обычно изображаются (с вариациями) как «Оторвало мне ноженьку / Обожгло мне лицо» (блокнот Короля); офицер в рассматриваемом романсе описывает себя как полного калеку, мало того, и называет себя именно так: «Дорогая жена, я – калека: / Нету правой руки, не ту ног» (№ 4); «Дорогая жена, я калека, / Нету рук, нету ног у меня» (№ 6) и т. д. В переделках «Огонька» ответ девушки всегда содержит формулу «любви больше нет» и мотив встречи с «другим»: «И подруга ответила / Что любви больше нет / Я с другим повстречалася / вот тебе мой ответ» (блокнот Чурбанова) – даже сюжет не подразумевает изображения этого «другого». Романс моделирует жизненную коллизию в чистом виде: можно ли любить калеку? В некоторых вариантах жена может говорить о письме мужа, которое стало причиной ее «вольного» поведения: «Милый муж, я письмо получила, / Но не знаю, чего отвечать. / Оно сильно меня огорчило, / И от горя я стала гулять» (№ 4). Мотива «гулянья» с горя может и не быть, зато всегда в вариантах сформулирована главная причина огорчений жены:
Мне еще двадцать пятый годочек,
Я умею гулять, танцевать,
Ну а ты же приедешь калекой,
Только будешь в постели лежать (№ 4).
Как правило, здесь появляется топика «веселой» молодой жизни. Интересно, что варианты дают большое разнообразие формулировок, отсылающих вообще к фольклорному тезаурусу описаний «жизненного веселья»: «Ты не сможешь со мной танцевать»56; «Я умею гулять, танцевать» (№ 4); «Мне бы только гулять, танцевать» (№ 5); «В силах я танцевать и играть» (№ 6); «И мне нужно гулять танцевать» (№ 7). В отличие от переделок «Огонька», где увечье – причина того, что девушка разлюбила (неважно, в письме или наяву) «паренька» (хотя ее «неверное» поведение может этому и предшествовать), в романсе сталкиваются две концепции любви: любовь – «веселье» и любовь – «забота». Второй тип любви воплощен в «каракулях» «любимой дочурки». Кульминацией сюжета, собственно, и является тот момент, когда офицер читает сентиментально-трогательные обещания дочери:
