Юрий Прокофьев - До и после запрета КПСС. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает...
Для чего я все это рассказываю? Делюсь опытом? — Не с кем. Комсомол тех времен подвергнут остракизму и почти забыт. Пишу что-то вроде объяснительной записки, оправдываюсь, хотя бы перед самим собой, что время прожито не зря? Отнюдь. Глубоко убежден: не зря!
Повторяю, политик должен говорить о прошлом лишь тогда, когда это может пригодиться людям в настоящем и будущем. Комсомол в те времена давал многим хороший старт в нужном для человека направлении. Я уверен, что для общества необходимо создание молодежных организаций, чтобы была преемственность поколений, не прерывалась связь времен. И хотя тогда, в 1991 году, я принял решение уйти из политики, сегодня я в нее возвращаюсь, так как мне бесконечно дорога моя страна, моя родина, ее судьба.
Что было, то было
Город мой прекрасный Москва. Любимый город. Старинные переулки Арбата, Замоскворечье, Сокольники, Измайлово, новостройки окраин. А еще плавящийся асфальт летним днем в центре, толчея; буйство листвы в парках, поймы старых водоемов в новых районах. Могу говорить о Москве бесконечно. Паустовский писал: «Москва — подобно Риму и Парижу — вечный город. Сквозь пожары и революции, великие войны и колокольный звон, бунты и покаяния, сквозь море народных движений, приниженность и скуку — она пройдет, как монолит, и сохранит свой облик — во сто крат более прекрасный. На перевале веков, культур он станет особенно четок — этот облик Москвы, вечного города».
Мне повезло. Большую часть своей жизни я работал для Москвы. И когда был в комсомоле, и на партийной работе в райкоме, и когда работал в МГК КПСС, и в Моссовете. За это время я встречался с разными людьми, разными руководителями. Иные из них стали «знаковыми» для Москвы, для страны. В чем-то — отрицательными, в чем-то — положительными. Качества человека трудно разложить по полочкам. Постараюсь рассказать объективно, не прикрашивая, но и не усугубляя — что было, то было.Говорят, нельзя войти в одну и ту же реку дважды. Я трижды начинал работать в горкоме партии. Впервые — сразу после работы в горкоме комсомола. В 1968 году меня утвердили инструктором отдела организационно-партийной работы. Мне исполнилось тогда 29 лет, и я был самым молодым работником горкома.
Беседуя со мной, второй секретарь МГК КПСС Владимир Яковлевич Павлов, сам в прошлом комсомольский работник, так объяснил мне разницу между комсомолом и партией: «Комсомол всем и во всем помогает, ни за что не отвечая. Партия сама работает и несет ответственность за все, что происходит в стране». Я это запомнил на всю жизнь.
Мой первый приход в горком партии длился почти десять лет. За это время я окончил заочную высшую партийную школу, в 1972 году стал заместителем заведующего отделом. В мои функции входило курирование партийных организаций десяти районов, Моссовета и горкома комсомола, подбор кадров и проведение массовых мероприятий. Это — достаточно важные участки работы, особенно подбор кадров, причем речь здесь шла не только о партийных, но и о советских и комсомольских работниках. Но меня тяготила аппаратная работа, я стремился к самостоятельности. В 1977 году я был рекомендован на пост секретаря Куйбышевского райкома партии — района, в который после изменения границ вошла значительная часть моего родного Первомайского района.
Второй раз моему возвращению в горком партии в определенной мере способствовал случай. Предстояли выборы в Верховный Совет Российской Федерации, и Константину Устиновичу Черненко предложили выбрать район, где он будет баллотироваться. Ему дали список районов. Он хотел баллотироваться в Красногвардейском, после которого по списку шел Куйбышевский. «Галочку» он поставил так, что люди, принявшие у него документ, подумали, что Черненко решил баллотироваться в Куйбышевском районе.
А у нас в районе кандидатом уже была объявлена ткачиха Мария Ивановна Полищук, Герой Социалистического Труда. У работников райкома, конечно, были определенные трудности, когда объясняли людям, почему не она, а К. У. Черненко станет у нас кандидатом. Но выборы прошли достаточно успешно.
В 1984 году умер Юрий Владимирович Андропов, и К. У. Черненко избрали Генеральным секретарем ЦК КПСС. Подошли выборы в Верховный Совет СССР, и поскольку он уже выдвигался депутатом Верховного Совета России, Черненко у нас же выбирался и в Верховный Совет СССР.
Когда была первая встреча с избирателями района, я вел собрание. На нем присутствовал весь синклит: сам Черненко, Гришин, Горбачев, Тихонов, Лигачев — в общем, все Политбюро. Тогда обратили на меня внимание, и Виктор Васильевич Гришин предложил мне перейти в горком партии заведующим орготделом.
Думаю, что если бы Черненко не ошибся тогда с «галочкой», зав. отделом горкома стал бы не я, а Болотин, секретарь Красногвардейского райкома партии.
...Я пришел в горком партии в 1985 году. В конце того же года туда пришел работать Борис Николаевич Ельцин. Впервые я увидел его на пленуме, где он избирался. Там Ельцин просто поздоровался со мной. С Горбачевым же я до этого несколько раз встречался. Он меня узнал, сказал несколько добрых слов. Ельцин же держался очень скованно, напряженно, вероятно, думал, что его московская организация не изберет своим секретарем: ведь он не был членом горкома. Но избрали единогласно. Это тогда было в порядке вещей: кого рекомендует Политбюро ЦК, того и избирали секретарем горкома.
Ельцин приступил к работе. Три дня он не имел со мной никакого общения, хотя заведующий орготделом МГК — не последнее лицо в организации.
На четвертый день утром раздается телефонный звонок: «Прокофьев, почему люди приходят так поздно на работу?» Звонок был где-то без четверти десять — половина десятого. Я говорю: «Борис Николаевич, а рабочий день еще не начался» — «Как так «не начался»?» Я объяснил, что в свое время Хрущев распорядился, чтобы горком начинал работу с десяти утра с тем, чтобы вечером члены горкома работали подольше и могли принимать население. Но я всегда приезжал к девяти, чтобы познакомиться с письмами, подготовить дела.
Ельцин был недоволен таким положением и добился, чтобы работу начинать в девять часов утра, и мы стали работать с девяти. Такое было у меня с ним первое деловое знакомство.
Через некоторое время опять звонок по телефону с замечаниями — не помню, по какому поводу. И тогда я ему сказал: «Борис Николаевич, вы можете предъявлять ко мне претензии только в том случае, если выскажите свои требования. Я работник аппарата. Моя задача: работать на первых секретарей горкома партии. Я знаком с требованиями руководства. Насколько я знаю, эти требования удовлетворяю. Скажите свои требования, и тогда можете предъявлять мне свои претензии».
