Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).
Полагаю, что точка зрения такой авторитетной в данном случае фигуры, как У. Черчилль, заслуживает большего доверия, чем многочисленные писания историков и публицистов нашего времени. Действительно, без всяких оговорок он подчеркнул, что Сталин пошел бы на союз с западными демократическими державами, если бы они проявили сами такую же готовность. Начатые в апреле 1939 года по предложению Англии и Франции переговоры в Москве призваны были выработать условия такого союза для противодействия гитлеровской экспансии. Уже сам факт совместного предложения Англии и Франции о переговорах с Москвой достаточно явно свидетельствовал о том, что настроения общественного мнения в этих странах, а также в других государствах Европы, которые ощущали себя будущими очередными жертвами гитлеровской агрессии, претерпели серьезные изменения. Об этих переменах докладывал в мае 1939 года в Москву полпред СССР во Франции Суриц. Вскрывая подоплеку перемен, которые стали проглядывать в позиции официальных властей западных демократий, он сообщал:
«Положение этих людей, это надо признать, не из легких. В течение ряда лет они лелеяли надежду, что очередными уступками то одному, то другому диктатору удастся отвести от себя угрозу и даже, больше того, освободиться раз навсегда от призрака красной опасности, а сейчас приходится расписаться в банкротстве всех этих расчетов и даже идти на поклон к источнику этой „красной опасности“. Организовать сопротивление без Москвы невозможно. Это сейчас понимает любой обыватель, а заключить союз с СССР боязно. Заключить такой союз – это значит нанести смертельный удар фашизму, с которым связывалось столько надежд, это значит открыто расписаться в могуществе страны, строящей социализм. Одна такая мысль заставляет морщиться Чемберлена и ему подобных господ»[26].
Конечно, подобные донесения шли со всех сторон, и Сталин счел необходимым использовать наметившиеся изменения в общественных настроениях, чтобы сдвинуть, наконец, с мертвой точки вопрос о реальном противодействии политике агрессивных государств, прежде всего Германии. Его точку зрения озвучил на сессии Верховного Совета СССР В.М. Молотов. Я позволю себе процитировать некоторые из наиболее значимых пассажей из его доклада, сделанного 31 мая 1939 г. Охарактеризовав в общих чертах суть политики как стран, входивших в фашистский блок, так и демократических государств Европы, он заявил: «Позиция Советского Союза в оценке текущих событий международной жизни отличается от позиции той и другой стороны. Она, как каждому понятно, ни в каком случае не может быть заподозрена в каком-либо сочувствии агрессорам. Она чужда также всякому замазыванию действительно ухудшившегося международного положения. Для нас ясно, что попыткам скрыть от общественного мнения действительные изменения, происшедшие в международном положении, необходимо противопоставить факты. Тогда станет очевидным, что „успокоительные“ речи и статьи нужны только тем, кто не хочет мешать дальнейшему развитию агрессии в надежде направить агрессию, так сказать, по более или менее „приемлемому“ направлению»[27]. Тогдашний глава Советского правительства отметил ряд признаков того, что в демократических странах Европы все больше приходят к сознанию провала политики невмешательства, приходят к сознанию необходимости более серьезных поисков мер и путей для создания единого фронта миролюбивых держав против агрессии.
Молотов мотивировал согласие Москвы на ведение переговоров (которые уже шли в Москве) и подчеркнул, что одной из характерных черт последнего периода следует признать стремление неагрессивных европейских держав привлечь СССР к сотрудничеству в деле противодействия агрессии. Понятно, что это стремление заслуживает внимания. Исходя из этого, Советское правительство приняло предложение Англии и Франции о переговорах, имеющих целью укрепить политические отношения между СССР, Англией и Францией и наладить фронт мира против дальнейшего развития агрессии[28].
Вместе с тем – и это важно отметить – Молотов заявил, что, ведя переговоры с Англией и Францией, мы вовсе не считаем необходимым отказываться от деловых связей с такими странами, как Германия и Италия[29]. Это был явный намек на то, чтобы западные демократии не возомнили, будто Москва у них в руках и они могут делать все, что им заблагорассудится. Иначе говоря, это был призыв к тому, чтобы Лондон и Париж всерьез отнеслись к тройственным переговорам, поскольку в противном случае у Советской России не останется иного выбора, как улучшить отношения с Германией, чтобы не оказаться в полной изоляции.
Таким образом, видно, что подлинная позиция Сталина не была позицией пассивного участника переговоров, которые фактически топтались на месте. С целью придать импульс переговорам и направить их в русло практических дел, а не пустопорожних высокопарных разглагольствований о необходимости организовать отпор действиям агрессивных государств, под непосредственным руководством Сталина были сформулированы следующие предложения Москвы.
«Советское правительство полагает, что для создания действительного барьера миролюбивых государств против дальнейшего развертывания агрессии в Европе необходимы, по крайней мере, три условия:
1. Заключение между Англией, Францией и СССР эффективного пакта взаимопомощи против агрессии.
2. Гарантирование со стороны этих трех великих держав государств Центральной и Восточной Европы, находящихся под угрозой агрессии, включая сюда также Латвию, Эстонию, Финляндию.
3. Заключение конкретного соглашения между Англией, Францией и СССР о формах и размерах помощи, оказываемой друг другу и гарантируемым государствам, без него (без такого соглашения) пакты взаимопомощи рискуют повиснуть в воздухе, как это показал опыт с Чехословакией»[30].
Актуальность советских предложений была более чем очевидной. Над Европой все больше сгущались грозовые тучи войны. Тогда еще не было известно, что еще 11 апреля 1939 г. Гитлер утвердил план «Вайс» – директиву о подготовке нападения на Польшу. Этот план предусматривал «уничтожение военной мощи Польши и создание на Востоке обстановки, соответствующей потребностям обороны страны. Вольный город Данциг будет объявлен германской территорией сразу же после начала конфликта…
После начала войны изоляция Польши может быть осуществлена в еще большей степени, если удастся начать военные действия нанесением неожиданных сильных ударов и добиться быстрых успехов…
