Анатолий Конаржевский - Десять лет на острие бритвы
Вскоре т. Мышков отпустил большие средства и на приобретение обстановки для ДИТРа, а я с его согласия был командирован в Москву и Ленинград, чтобы отобрать соответствующую и подобающую ДИТРу Магнитки мебель. Отправку и оплату счетов осуществляли наши представительства в соответствии с ассигнованной суммой.
Открывая собрание, я, кажется, высказал правильно все то, что давало определенное деловое направление совещанию нашего актива, а положение дел в это время было не совсем блестящим, особенно на первой доменной печи, которую долгое время очень лихорадило и вызывало беспокойство.
Больше всего, как помнится, выступали металлурги и в т. ч. А. А. Свицин, о котором т. Орджоникидзе в своем заключительном выступлении выразился как о «короле металлургов», поражаясь прорывом, имевшим место при наличии таких блестящих инженерно-технических сил. Он высказал твердую уверенность в том, что доменщики Магнитки будут впереди всего отряда доменщиков Советского Союза, что было впоследствии на самом деле.
Говоря о роли инженерно-технических работников, он подчеркивал необходимость осуществления ими систематической воспитательной работы среди рабочих, только тогда они могут быть подлинными командирами производства, когда будут заниматься не только техникой, но и работающими с ними людьми.
— В настоящее время, — говорил т. Серго, — даже трудно отличить, бывая на стройке, мастера или инженера от рядового рабочего, все обезличены, — и ставил вопрос о том, не следует ли ввести какие-то знаки отличия для ИТР, чтобы чувствовалось их присутствие в цехе, на стройке и легко всегда можно было бы найти.
В своем выступлении он обращал внимание на то, что инженерно-технические работники не могут оставаться в стороне от борьбы за лучшие бытовые условия, без которых невозможно создание и закрепление постоянных рабочих кадров и ликвидации отголосков «сезонности», канувшей в вечность.
Все его выступление было проникнуто заботой о людях, проникнуто верой в силу рабочего класса, советской интеллигенции, в их творческие способности, верой в мощь и силу непобедимых ленинских идей.
Это была моя, теперь уже третья, встреча с Наркомом.
Н. М. Мышков, в связи с неудовлетворительным ходом строительства и, особенно, неудовлетворительным освоением мощностей на заводе и участившимися авариями, был отозван в Москву. ЦК партии решило укрепить Магнитку новыми высокозарекомендовавшими себя работниками и на Магнитку в качестве ее руководителя приезжает Абрам Павлович Завенягин.
Авраамий Павлович Завенягин
А. П. Завенягин прилетел на Магнитку одновременно с Васо Ломинадзе. ЦК партии решило серьезно укрепить руководство на строительстве и заводе. В моей памяти Абрам Павлович (как обычно мы его называли), сохранился как совсем еще молодой, полный сил человек. Несмотря на его 32 года, за его плечами была и гражданская война, и учеба в горной академии, партийная работа, директорство на металлургическом заводе, Гипромез и, наконец, Магнитка. Волевое, красивое, мужской красоты лицо, голос глухой, оратором он был неважным (с точки зрения ораторского искусства уступал Ломинадзе), говорил негромко, без выражения, но кратко и по-деловому.
Стиль его работы: минимум в кабинет, максимум среди непосредственных исполнителей — начальников цехов, мастеров и просто рабочих. Кое-кто даже жаловался на него в Наркомат, мол, Завенягин долгое время не занимается конторскими делами и почти не бывает у себя в кабинете. Он считал, что самая лучшая информация — это живая связь с людьми. С работой иностранного отдела, которым в то время руководил я, куда был рекомендован горкомом партии еще в 1932 г., Абрам Павлович познакомился только через полтора месяца после своего появления на Магнитке. Он попросил меня рассказать подробно, не торопясь, о работе отдела, охарактеризовать основательно специалистов, получающих валюту, перечислить затраты, связанные с ними, оценить отношение наших специалистов к ним и взаимоотношения между ними; указать в каких цехах, на каких участках строительства работают высококвалифицированные иностранные рабочие, работающие по договорам, кто к ним прикреплен и как проходит учеба. Затем поинтересовался качеством работы инснаба, жилищными условиями, даже таким вопросом, как обстоит дело с принятием ими нашего советского гражданства. Попросил высказать мою точку зрения на перспективу работы иностранного отдела и отказа в ближайшем будущем от услуг валютных специалистов. Мнение Абрама Павловича по этому вопросу подтверждалось целым рядом фактов.
Действительно, наши молодые специалисты, приобщившиеся к темпам строительства, шедшие нога в ногу с такими энтузиастами, как Байков, Галиулин, Банников, Чурак, Редин, Петунии, Чернов и др. — сами стали вдохновителями и организаторами тех достижений, которые так хорошо описал в своем романе из жизни Магнитки «Время вперед» Валентин Катаев. Магнитка могла уже противопоставить иностранным валютным специалистам таких наших молодых специалистов, как Тамаркин, Джепаридзе, Беккер, Познанский, Тройнина и много других.
Вот некоторые характерные факты: приходит в отдел представитель фирмы АЕГ Гартман с заявлением о том, что снимает с себя ответственность за качество монтажа котла на ЦЭС, т. к. нарушают установленный фирмой режим сборки, на которую отводится фирмой 60 дней и 17 часов, а они хотят выполнить монтаж за двадцать дней. «Я с этим согласиться не могу. Передайте это заявление главному инженеру».
Оказалось, что бригадир Банных внес предложение смонтировать котел не в 60 дней, как требовал Гартман, а в 27. Его расчеты поддержали инженер Тумасов, молодые специалисты Дмитриев, Межеровский и Джепаридзе (дочь бакинского комиссара), Гартман от своего не отступал. Бригада начала монтаж по своему графику. Гартман тогда стал забирать, уходя с работы, чертежи с целью не допустить сверхурочной работы. Рабочие фирмы начали нелегально помогать бригаде разбираться в технологии монтажа и без чертежей (характерная рабочая солидарность и воздействие царившего в те годы на стройке энтузиазма и подлинного ударничества).
Котел был смонтирован за 20 дней. Гартман с явным пристрастием принимал гидравлическое испытание котла. Из 1680 трубок, при давлении 45 атмосфер, прослезилась только одна. Подписывая акт, Гартман пожал руку Банных и заявил: «Я не знаю такого случая в мировой практике, чтобы наш котел монтировался в три раза быстрее при таком высоком качестве. Вы поставили мировой рекорд. Банных, жму вашу руку».
Аналогичный случай имел место в это же время там же, на ЦЭС с фирмой «БЕРГМАН» и ее представителем Полас. Турбина станции была смонтирована бригадой Мордуховича на 30 дней раньше намеченного срока фирмой.
