Анатолий Конаржевский - Десять лет на острие бритвы
— Я знаю, вы работаете сейчас в иностранном отделе, мы с вами еще встретимся и поговорим. Вы расскажете мне, как у вас идут дела — это меня интересует.
Эти слова Наркомом были сказаны удивительно приветливо, покоряюще. От чего сразу прошло первоначальное смущение и в душе возникло чувство большой симпатии, безграничного уважения к этому человеку, за ту простоту и человечность, проявляемую к людям независимо от их положения и ранга. Он пригласил всех зайти в кабинет. Это совещание было несколько необычно, оно скорее всего напоминало самую простую, без всяких формальностей беседу, в которой руководители строек Магнитки рассказывали о трудностях, имевших место в ходе строительства цехов первого советского металлургического гиганта.
Тов. Серго внимательно выслушивал каждого, изредка задавал вопросы и попросил своего секретаря брать на заметку то, что он считал нужным и возможным сделать в порядке помощи через правительство, отвергая ряд просьб, которые с его точки зрения могли быть решены на месте без его вмешательства. Особенно это касалось недостатка рабочих, на что жаловались все руководители строек.
В своем коротком резюме Нарком обратил внимание на необходимость резкого изменения отношения всех присутствующих к вопросам быта, отметив совершенно неудовлетворительные условия рабочих и инженерно-технических работников, захламленность жилых поселков, их неблагоустроенность и тогда же запретил называть строившийся на левом берегу «соцгород» социалистическим, т. к. по его мнению, ни планировка, ни сами дома, отсутствие наружного благоустройства и захламленность территории — ничего общего с понятием «социалистический» — не имели. Сейчас этот район города настолько изменился, что его просто не узнать, очевидно, архитекторам города пришлось немало поработать над его облагораживанием, в чем они несомненно добились большого успеха.
Тов. Серго в своем выступлении на этом совещании подчеркнул, что устроенный быт прекратит исключительно большую текучесть рабочих и ИТР и создаст нормальное положение на стройке. Одновременно с этим, им была предъявлена большая претензия по этому вопросу к бывшему директору комбината Гугелю Я. С.
На этом же совещании я просил Орджоникидзе дать согласие на встречу с городским активом инженерно-технического персонала секции Магнитогорска, на что получил немедленное согласие.
Такое совещание было созвано на другой день в Доме инженерно-технических работников — (ДИТР), где впоследствии находился клуб трудовых резервов. Это деревянное двухэтажное щитовое здание в свое время было «отвоевано» у дирекции комбината благодаря большому нажиму со стороны инженерно-технической общественности города, Горпрофсовета и даже вмешательства Всесоюзного Межсекционного Бюро инженеров и техников при ВЦСПС. К этому зданию был пристроен зрительный зал на 600 мест с небольшой, эстрадного типа сценой, в 1934 году реконструированной в совершенную сцену по последним требованиям сценической техники.
В ДИТРе не было еще той богатой красивой обстановки комнат, которая там появилась полгода спустя. В день совещания ДИТР ничего привлекательного из себя не представлял, кроме хорошего, по тому времени, для Магнитки зрительного зала.
Этот вечер остался в памяти у меня на всю жизнь. Ведь мне было всего 27 лет, не так давно я еще был комсомольцем и вот я сижу рядом с Наркомом, да еще с каким! С тов. Орджоникидзе. Волнуюсь! Думаю, как бы не допустить какой-либо ошибки. В своем вступительном слове, открывая собрание, не хочется выглядеть «молодо-зелено». Тогда не было еще привычки выступать по бумажкам, как это делается сейчас и что производит неприятное впечатление на слушателей, выступали как умели и, поэтому все выступления звучали как-то искренне и убедительно, хотя, быть может, часто и коряво с точки зрения их литературного построения.
Перед совещанием т. Серго отозвал меня в сторону и попросил, пока собираются, вкратце рассказать о положении дел в иностранном отделе. Наша беседа длилась около десяти минут. Здесь же он высказал мысль о необходимости начать понемногу отказываться от столь дорогой помощи иностранных специалистов, указав на то, что уже наши молодые инженеры намного шагнули вперед в своих знаниях и опыте, решают сложные технические вопросы не хуже, а иногда даже лучше, чем иностранцы и, что надо подумать о сокращении этой помощи, которая как показала практика, работа инженеров фирмы «Макки» на строительстве доменного цеха, себя не всегда оправдывала, а вызывала иногда снижение темпов строительства, связанных с ненужными переписками и трениями.
Американские специалисты этой фирмы не понимали советской действительности, а отсюда и тех потенциальных возможностей, которые скрываются в ней, не понимали и недооценивали энтузиазма советских людей, самоотверженно работавших в очень тяжелых условиях на стройке. Для них это чувство было недоступно, поэтому они допускали ряд ошибок в своих расчетах и прогнозах, но с американской методичностью, высокомерием отстаивали свои, как они считали, непогрешимые позиции, фактически тормозившие ход строительства.
Орджоникидзе обратил мое внимание на создание самых благоприятных условий иностранным специалистам, независимо от того, кто они, инженеры или рабочие, изъявляющим желание перейти в советское подданство (а у нас на Магнитке таких было много), т. к. это фактор, как он сказал, «очень показателен для заграницы и имеет известное политическое значение, особенно для немецких рабочих».
В этой беседе он подчеркнул еще раз на необходимость расширения работы по передаче опыта высококвалифицированных иностранных рабочих нашим рабочим, отметив, что хотя эта работа у нас поставлена неплохо, но все же требует еще большего расширения.
Воспользовавшись случаем, я рискнул попросить Наркома оказать нам помощь в отношении оборудования комнат ДИТРа подобающей обстановкой, показывая на сцену, где мы с ним стояли, убеждая его в невозможности пригласить в ДИТР на гастроли хороший театр, т. к. по своей величине она не соответствует потребностям такого театра.
Весь этот разговор происходил в присутствии директора комбината. Тов. Серго тут же предложил Мышкову включить постройку сцены в план строительства, при этом сказал, что надеется в следующий свой приезд быть на этой сцене. Сцена была пристроена в исключительно сжатые сроки и стала первой самой лучшей сценой Магнитогорска того времени (Драмтеатра еще не было). Она возвышалась как башня над щитовым двухэтажным домом. А еще через некоторое время, с дворовой стороны зала, пристроили стеклянный ресторан, где работал бывший царский повар. Самое активное участие в организации всех этих дел принимал Михаил Альбертович Арш, директор ДИТРа. В 1937 г. осужден на 7 лет, отбывавшего срок в Магадане.
