Елизавета Бута - Выживший Хью Гласс. Настоящая история
– Дай сюда, – Гласс буквально вырвал из рук ближайшего к нему пирата мушкет. Пират был настолько ошарашен от этой неожиданной просьбы вечно молчащего Гласса, что даже и не подумал протестовать. Осмотрев оружие, насколько это позволял едкий дым, Хью заявил:
– Порох никуда не годится.
Эта сцена привлекла внимание Жана Лафита. Оставив процесс захвата несчастного испанского судна на совести своей команды (весьма неосмотрительный и расточительный шаг, надо признать), Лафит отвел Гласса в сторону и устроил допрос с пристрастием.
– Рецепт пороха.
Гласс ответил. Впрочем, этот рецепт знал тогда практически каждый. Тогда Лафит задал еще несколько более специализированных вопросов. Гласс также спокойно и безучастно ответил.
Очень скоро Гласс уже держал у виска очередного капитана торгового судна свой новый мушкет с резной ручкой. Лафит в этот момент был занят своим любимым развлечением. Он вальяжно сидел напротив и задумчиво крутил в руках увеличительное стекло. Солнце было уже на нужной высоте, и пытка, казалось, доставляла Лафиту истинное удовольствие. Как ни желал капитан судна скрыть место склада особо ценных товаров и денег, боль всегда делала свое дело. Несчастный все-таки выдал все секреты. После чего его проводили в трюм, где капитану вместе с нелегальными рабами надлежало прийти в порт.
Гласс всегда нравился Лафиту. Хью, как и сам Лафит, был младшим в семье ребенком, так же рано лишился матери и был так же отчаянно храбр и опасно образован. Многообещающее сочетание, если направить его в нужное русло. Впрочем, были и минусы. Оказавшись в порту на относительной свободе, Гласс нашел способ отправить весточку своей невесте. Лафит был не против того, чтобы Гласс забрал свою суженую и поселился с ней в Кампече, пиратском государстве, основанном его величеством Жаном Лафитом. Более того, Лафит очень этого хотел. Семья делает человека послушным и легко управляемым. Ответа на письмо не последовало. Лафит решил отправить Гласса на судне, которое должно было сделать остановку в родной для Гласса Филадельфии.
Сойдя с судна, Гласс впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему свободным человеком. Пугало только одно: почему невеста так и не ответила на то письмо. Да и на последующие послания тоже никакого ответа не последовало. Он старался не позволять себе плохих мыслей, но сознание в насмешку рисовало все более пугающие картины. С облегчением Гласс отметил, что самые пессимистичные прогнозы не оправдались. Филадельфия совсем не напоминала те страшные картины из детства. Город не казался мертвым. На улицах было полно детей, торговые лавки были открыты, порт ломился от встречающих и провожающих. Значит, ни эпидемий, ни войн не было. Да и если бы нечто подобное произошло, новости достигли бы и берегов Галвестона. Моряки всегда обо всем узнают первыми, а уж каперы и подавно.
Дойдя до дома невесты, Гласс остановился. Двери небольшого особняка были заколочены, на стенах виднелись характерные метки, а само здание производило вконец заброшенный вид. Гласс отсутствовал всего десять месяцев. Как за это время здание успело состариться и опустеть? Казалось, что здесь никто не живет уже, по меньшей мере, несколько десятков лет.
В надежде на то, что невеста просто переехала к родственникам, Гласс пошел узнавать о том, что случилось с жильцами дома. Возможно, отец девушки разорился и вынужден был продать здание. Или же кто-то заболел, а остальные просто уехали. Надежды не оправдались. Вся семья девушки умерла от эпидемии оспы. Девушка погибла первой. Всего через месяц, после того, как Гласс оказался на корабле Лафита. Гласс побрел к дому родителей. Здесь он узнал о том, что отец его окончательно спился и умер, подравшись с собутыльником. В Филадельфии остались лишь брат и сестра. У них уже были свои семьи. Да и не общались они с Хью вот уже много лет. Лишь о своем желании жениться Хью решил оповестить родственников, да и то по настоянию невесты. Мертвый город вновь отобрал у него все самое дорогое. Ему здесь больше нечего было делать.
Из того плавания Хью вернулся совершенно другим человеком. Лафит сочувствовал Глассу, но вопросы дела его, естественно, интересовали больше. В конце концов, он-то обязан заботиться о своей собственной семье. Теперь же Гласс стал опасен. От него можно было ожидать чего угодно.
Сразу после битвы при Новом Орлеане власти обратились к Лафиту с требованием: немедленно освободить территорию Баратарии. В народе пират прослыл героем, считают его таковым и по сей день. В Штатах есть небольшой городок и национальный заповедник, названные в честь знаменитого капера. Власти же относились к нему неоднозначно. Вернее, его совершенно точно ненавидели, но в какой-то момент он оказывался полезен. Выгода от сотрудничества на короткий срок переменила отношение администрации города к пиратскому поселению. Всего лишь на несколько недель. Причем до этого, когда Лафит и его команда держались в тени, администрация тоже предпочитала просто не замечать их явно противозаконной деятельности. После битвы при Новом Орлеане все, включая президента, узнали о существовании пиратского государства на территории Штатов. Несколько тысяч человек: 3000 пиратов, мирное население, да и весь Новый Орлеан с его окрестностями подчинялись неписаному своду законов семейства Лафит. Отныне терпеть такое означало бы признание собственной беспомощности. Лафиты это понимали и не особенно сопротивлялись вынужденной ссылке. А вот имущество они вернуть хотели. Раз уж их признали национальными героями, спасителями и даже даровали американское гражданство, какого ж черта у них конфисковали все нажитое нечестным путем? Им же простили все старые грехи, а значит, их вроде как и не было. Только вот правительство посчитало, что раз пиратства не было, то награбленного как бы тоже не должно быть. Жан Лафит по вполне понятным причинам считал иначе. Полгода он безнадежно судился с американскими властями, а потом плюнул на все и ушел в плавание. Изучив свежим взглядом Мексиканский залив, Лафит вспомнил об острове Галвестон на территории Мексики (сейчас это штат Техас. – Прим. ред.).
В те годы, а речь идет приблизительно о второй половине 1816 года, республику Мексика поглотило национально-освободительное движение. Тот факт, что Наполеон Бонапарт, не имея на то никаких оснований, продал Луизиану американцам, не давал покоя Испании. Они считали эти земли своими. Тогда как Мексика хотела независимости. Небольшой остров Галвестон имел очень удачное географическое положение и потому привлек особое внимание испанских военных судов. На самом же острове в те дни шла своя маленькая война между пиратом Аури и Ксавьером Мина. Оба они ратовали за независимость Мексики, оба ненавидели испанцев, но… друг с другом не поладили. В конце концов Ксавьер Мина был убит при сомнительных обстоятельствах. Очень скоро после этого Аури вместе со своей каперской командой отправился в плавание.
