Нуджуд Али - Мне 10 лет, и я разведена
— Qat, трагедия нашей страны… Ему требуется столько воды, что мы все в конце концов сдохнем от жажды![25] — воскликнул шофер.
Как странно устроена жизнь, подумала я. Даже красивые вещи могут приносить вред. Лишь злые люди приносят горе… Это трудно понять…
Чуть подальше, справа от дороги, я заметила Кокабан, крошечную деревеньку из камня, на самой вершине холма. Помню, мы с родителями всегда проезжали мимо нее, когда я была маленькая и мы отправлялись на празднование Аида в другое селение. Говорят, что женщины Кокабана очень стройные и красивые, потому что им каждое утро приходится спускаться вниз для работы в полях. Час на спуск. Час на подъем. Настоящие спортивные упражнения! Сколько же сил и упорства нужно иметь! Час на спуск, Час на подъем… Час на спуск. Час на подъем…
* * *Меня разбудило громкое рычание мотора. Сколько времени длился мой сон? Сколько километров осталось позади? Обо всем этом я не имела ни малейшего представления.
— И раз… и два… и три!
Позади машины толпилось полдюжины мужчин. Упершись руками в багажник, они изо всех сил толкали застрявший в яме автомобиль. Задыхаясь в облаке пыли, поднятой буксующими колесами, я пыталась рассмотреть табличку с названием сухой и бесплодной деревни, куда мы добрались. Арджом. Очевидно, мы оставили позади асфальтированное шоссе и ехали по разбитой каменистой сельской дороге, идущей вдоль обрыва, пока не завязли в глубокой канаве. Машина застряла намертво.
— Вам лучше развернуться! По этой дороге не проедешь, дальше только хуже, — посоветовал местный житель, чье лицо было закрыто красно-белой тканью.
— Но нам нужно добраться до Кхарджи! — воскликнул отчаявшийся водитель.
— На этой машине? Да вы шутите!
— И что же делать?
— Попробуйте доехать на осле.
— На осле?! Как вы себе это представляете? У нас в машине женщины, им будет тяжело…
— Послушайте, советую вам нанята одного паренька. Он часто возит народ туда-сюда, у него и специальные покрышки на машине стоят. Их приходится менять каждые два месяца — представляете, какая тут дорога!
Итак, было решено пересесть в другую машину. Пока взрослые перетаскивали багаж, я пользовалась минутами нежданного отдыха, чтобы размять ноги. Старалась дышать как можно глубже, чтобы наполнить легкие свежим горным воздухом. Было так жарко, что коричневое платье — оно все еще было на мне, под черным покрывалом, — неприятно липло к телу. Я подобрала подол, чтобы подойти к краю обрыва. Вади Ла'а! Внизу, далеко-далеко, была видна Вади Ла'а, долина, где находится моя родная деревня. Она ничуть не изменилась! Хотя я была слишком маленькой, когда мы уехали оттуда, поэтому нельзя сказать наверняка. Возможно, детские воспоминания смешались с впечатлениями от редких поездок в деревню с родителями. Или на них наложились образы с пожелтевших фотографий из старого альбома, который порой со слезами на глазах листал папа. Перед глазами внезапно возник любимый дедушка Жад. Когда он умер в прошлом году, я долго плакала и никак не могла успокоиться. Он всегда носил на голове белый тюрбан, длинная седеющая борода никак не сочеталась с густыми темно-коричневыми бровями. Иногда он сажал меня к себе на колени и со смехом «ронял» вниз, чтобы поймать в последнюю секунду. Я была уверена в том, что, даже если мир начнет рушиться, он придет мне на помощь и спасет. Но дедушка ушел из жизни слишком рано.
* * *— Нуджуд! Нуджуд!
Я обернулась, не понимая, кто меня зовет. Голос совсем незнакомый. Непривычный тембр царапал слух и был совсем непохож на дедушкин — его я бы могла узнать с закрытыми глазами. Оказалось, что это муж обращается ко мне впервые с тех пор, как мы выехали из Саны. Почти не глядя в мою сторону, он объявил, что нам пора уезжать. Я кивнула и направилась к нашей новой «карете»: красно-белому пикапу марки «Тойота», практически целиком покрытому ржавчиной. Меня посадили впереди, между закутанной в покрывало невесткой и другим шофером. Мужчины забрались назад, в открытый кузов, вместе с другими пассажирами, которым надо было добраться до Кхарджи.
— Держитесь крепче, будет трясти! — предупредил водитель.
Перед тем как тронуться, он включил приемник на максимальную громкость. Зазвучала народная мелодия, такая же трескучая и ржавая, как и его пикап. К переливам oud[26], сопровождавшим пение очень известного местного исполнителя Хуссейна Мохеба, вскоре прибавился стук камней, вылетавших из-под колес машины. Нас не просто трясло, нас кидало во все стороны! Несколько раз камни попадали в ветровое стекло. Вцепившись руками в ручку дверцы, я молилась о том, чтобы добраться до деревни целой и невредимой.
— Слушай музыку! Она поможет забыть о твоих страхах! — посоветовал водитель.
Если бы он только знал, что за страх живет в моей душе…
* * *Долгие часы мы ехали в ритме завываний Хуссейна Мохеба. Я даже решила посчитать, сколько раз водитель перематывал кассету на начало… Создавалось впечатление, что музыка опьяняла его и давала мужество противостоять силам природы. Вцепившись в руль, словно всадник в уздечку лошади, и глядя прямо перед собой, он отважно проходил очередной крутой вираж извилистой дороги — словно знал наизусть все ее ловушки.
— Господь создал суровую природу, но людям, к счастью, он дал силы ее одолеть! — повторял шофер.
Ну да, думала я, если это правда, значит, Бог забыл о моем существовании.
Чем дальше мы продвигались в долину, тем сильнее ощущался комок в горле, мешавший дышать. Я устала. Меня мутило, хотелось есть и пить. Но больше всего меня мучил страх. Мозг отказывался придумывать новые игры, поэтому мысли все время возвращались к тому, что со мной произошло — и еще произойдет. По мере того как мы приближались к Вади Ла'а, будущее казалось все более и более неясным. Надежда на побег таяла с каждой минутой.
* * *Кхарджи совсем не изменилась. Другой конец света… Несмотря на боль в спине от долгой поездки, я с любопытством осмотрела пять каменных домиков, маленькую речку, текущую через деревню, порадовалась пчелам, перелетающим с цветка на цветок, и прохладной зелени деревьев, простирающейся до горизонта. Я также заметила деревенских ребятишек, которые с желтыми канистрами шли за водой к источнику. На пороге одного из домов стояла женщина. Она явно ждала нас. Я сразу почувствовала холод в ее глазах. Она не подошла ко мне. Не обняла, не поцеловала — даже в щеку. Это была его мать. Моя свекровь. Старая и уродливая. Кожа у нее была морщинистая, как у ящерицы. Во рту не хватало двух передних зубов, да и остальные почернели и сгнили от кариеса и табака. Черно-серый платок покрывал ее волосы. Она махнула рукой, приказывая мне войти. В доме было темно, неуютно и практически пусто. Четыре комнаты, гостиная и крошечная кухня. Туалет — на улице, за кустами.
