Елена Погребижская - Исповедь четырех
Песню поставило в ротацию «Наше радио», и Михаил Козырев, великий и ужасный, который тогда возглавлял станцию и попутно вершил судьбы, вынес вердикт: еще 12 таких песен и будет новый замечательный альбом. Ира немедленно встала на дыбы, писать песни специально для радиостанций она была не готова.
Я: Тем мостиком, который связал тебя с миром шоу-бизнеса, стала «Книга песен» и конкретно «Прощай, оружие»?
Ирина: С миром шоу-бизнеса я вообще не связана. Шоу-бизнес — это производство, фабрика, ты должен ежеквартально что-то там производить. Я, например, не могу работать как конвейер. Я когда спросила у Миши, а каких именно 12 песен нужно написать, что в них должно быть такого, чтобы это было форматно и прекрасно? Он ответил, ну чтобы строчки в припевах повторялись — прощай, оружие, ля-ляля-ля-ляля-ляля. Прощай, оружие, тьщы-тыдыды-тыдыды. А в данном случае в этой песне таково было требование производителя, «Прощай, оружие» — это бренд, его надо было упоминать часто, четыре раза в припеве. Отлично.
За эту песню вообще не стыдно, в концертах ее пою, народ подпевает, и все радуются. Но где найти еще 12 таких же брендов в своей жизни? И ждет меня тогда белый лимузин и портрет на самолетах.
Я: Аромат-то был ничего?
Ирина: Ну, такой, для военных, мужественный такой.
* * *У меня тоже была одна попытка заработать на запись альбома тем же методом. Мы познакомились с очень милым и крайне приличным молодым человеком, который, как ни странно, оказался солистом одного бойс-бэнда. Он мне доверился и сказал по секрету, что у их бойс-бэнда большая проблема с репертуаром. «А давай я вам напишу песню?» — и в голове у меня сразу нарисовался план, как они поют мою песенку, а я записываю за это свои. «Давай», — сказал он и поправил мощной рукой свой идеальный блондинский пробор. — «А про что»? — «Ну, что-то романтическое, какую-то сказку, мечты всякие, ну ты же знаешь наши песни, вот такое же».
И меня осенило. Чем дальше, тем больше мне нравилась песенка, и текст счастливо соответствовал нужным параметрам. Припев такой:
Поцелуй, разбуди.
Мне пора просыпаться.
Я так долго не жил,
Просто видел во сне
Я один.
Спящий принц
Посреди декораций.
Я ждал сто лет.
Вернулась ко мне
Любовь.
Ну, типа, он спал, она его поцеловала, он проснулся, и у них теперь все хорошо, рифмы не все идеальны, зато настроение верное. Милый юноша прочитал текст, послушал, и его лицо приобрело плаксивое детское выражение: «Это уже совсем, мы и так все такие глянцевые и нежные, а тут получается, что вообще спим. Это вообще оскорбление какое-то». Одним словом, плакало мое авторское вознаграждение и лавры Дробыша. А текст отличный, по-моему. Для бойс-бэнда. Так что, если кому понравится, могу уступить.
Глава десятая
Утюги на полной громкости
Еще до того, как вышла «Книга песен», Ире позвонил Владимир Ворошилов: Ира? Я хочу вас пригласить на летнюю серию игр «Что? Где? Когда». Ирина подумала, что ее кто-то разыгрывает и звонит тем самым, с детства узнаваемым голосом из телика. А это был не розыгрыш. И вот Ира стала музыкальной паузой на шести летних играх. До сих пор люди, бывает, говорят при встрече, ааа, я помню, как вы там у знатоков пели.
Я: Кажется, что благодаря этому элитарному клубу «Что? Где? Когда?» ты стала элитарной певицей.
Ирина: Абсолютно верно. Вся моя биография работает против массовой популярности. Во-первых, вызывающая страница — это философский факультет. Ну и плюс, конечно, элитарный клуб знатоков. Получается, так как это сейчас называется? Позиционирование? Получается, что я позиционировалась, как певица для умников, все они стоят вокруг в этих смокингах и выигрывают деньги своим интеллектом, и я не буду никого убеждать, что мои песни слушают крановщики или пожарные в Архангельской области, хотя это так, и, например, работники МЧС.
В 97 году Ирина Богушевская вместе с музыкантами начала давать сольные концерты и начала выступать в клубах. Завели себе менеджера. И она, наконец, ушла с радио. Переход в музыканты состоялся.
Ирина: Одно дело, когда ты поешь, совсем другое ощущение, когда ты — ди-джей. У тебя есть радио, это костыли такие, понятно, что ты не упадешь… Но и побежать не можешь. И долго так я ходила на этих костылях, но вдруг решила, что хватит тратить на это свое время, потому что жизнь такая короткая вещь и надо заниматься только тем, что делает тебя счастливым.
Представление Иры о том, как придет признание, было как у нас у всех, непуганых артистов. Что, дескать, раз есть талант, он вознаградится. Ира пренебрежительно относилась к вопросам менеджмента. Она была убеждена, что делает своеобразный, но очень качественный продукт, а уж в этом, как бывший ди-джей, Ира разбиралась. А качественный продукт сам пробьет себе дорогу. Хотя Ира мне не признавалась, что она человек амбициозный, я думаю, что таки да. И это качество требует от владельца, чтобы он стал популярным, успешным, по крайней мере, чтобы всего этого, не переставая, хотел. По крайней мере, до тех пор, пока не достигнет просветления и не поймет, что все эти треклятые амбиции суть суета сует. У меня лично именно так все и устроено. Я хочу, чтобы мои песни играли из всех утюгов страны. Назло мне, утюги держат глухую оборону. Похоже, что Иру одолевали те же мысли в конце далеких девяностых.
Ирина: Что такое рекорд-бизнес, я до сих пор не очень понимаю. Нет, сейчас я более менее понимаю, как это все может работать. Тогда, когда мы писали «Книгу Песен», меня вообще не волновали такие понятия, как продаваемость тиража. А потом вдруг к 2000 году она начала меня волновать, потому что если ты приходишь куда-нибудь играть концерт и если тебя организаторы знают, концерт будет, а если нет, то и разговаривать с тобой не хотят.
Я: А ты была уже популярная певица?
Ирина: Нет, а я до сих пор непопулярная певица. Популярная — это ты приезжаешь и не можешь пройти по какому-нибудь городу. А я могу ходить по своему родному городу неузнанной, пожалуйста.
Я: А сейчас ты примерно представляешь, каким тиражом разошлась «Книга песен»?
Ирина: Нет, я знаю, что до сих пор он продается стабильно каждый месяц. Наша компания не выдает эту информацию.
Я: А большим был тираж второго диска?
Ирина: Ну, мне сказали — 5 тысяч.
К слову, о нашем российском рекорд-бизнесе или об индустрии звукозаписи. Вот продает артист лейблу звукозаписывающему свою пластинку. И мы не можем достоверно определить, сколько человек ее купили, даже с поправкой в пяток тысяч, потому что, во-первых, компания правды не скажет, будет цифры занижать, а во-вторых, пираты размножат сразу же нелегитимные диски и первый пират, как правило, сам же тот же лейбл, кому альбом и продали. И это утверждения совсем не из разряда стенаний «да все они воры», а чистая правда. Причудливо обстоят дела так же и с попаданием в эфир радиостанций. Ибо ставить песню или нет, зависит от того, нравится она лично программному директору или нет. Причем, как мне кажется, при этом они ставят на радио не собственно песни, а убежденность в том, что проект серьезный и что за ним стоят соответствующие мощности. И, конечно, проще надо быть, проще. Лично мне поначалу многие знающие продюсеры говорили: «У вас, Лена, слишком много мозга для артиста». И постоянно приводили в пример группы и личности, которые народу близки. Я-то считаю, что в этом деле, в шоу-бизнесе, нет особенно глупых, тут в другом в чем-то дело.
